— Умер на корабле, — ответила Анна. — Велел нам с Костей уходить.

Сказала всё спокойно, глядя в пустоту. Она не будет ни с кем об этом говорить. Ещё долго не сможет. Поэтому пока… это вырвано из памяти. Этого не было. Дмитрий просто ушёл. Он просил отпустить его. И она отпустила. Но он жив. И снова где-то в неизвестности делает то, что должен.

— Он всё-таки отправил сообщение, да? — сказал Мун.

Это был вопрос, но тон голоса звучал утвердительно. Было понятно, что лан-ирмеи не появились бы настолько вовремя и настолько подготовленными к сражению с гереспри, если бы не имели точной информации о месте, времени и составе флота противника.

— Когда он успел?

Костя вздохнул:

— Когда мы летели с ним домой. Я был без сознания сутки, у него было время.

Ещё минуты все молчали, уясняя для себя всё, что сделал Дмитрий.

Паша наконец покачал головой:

— Потом скажут, что решение майора Бестужева было спорным.

Анна взглянула на него.

— Потом, — добавил Третьяков. — Когда будут вспоминать этот день и обсуждать, как закончилась война, в каком хаосе мы остались, и куда теперь будем двигаться. Раса, пришедшая нам на помощь, благодаря Бестужеву, забрала у нас три миллиарда мегистотериев. То есть людей. Думаю, не все поймут, что это был лучший вариант.

— Он лучший, — твёрдо произнёс Костя.

Паша взглянул на него, серьёзно кивнул:

— Я так и сказал.

— А этот? — Мун, глядя на отрешённое лицо Анны, перевёл разговор на лан-ирмея. — Кто это?

— Командир Магбрав, — ответил Костя. — Разведка. Помог нам. Их командующий даже слушать нас не стал.

— А что, особо сочувствующий? — Олег пристально разглядывал лан-ирмея.

Костя тоже думал об этом. Что-то в поведении Магбрава наводило на мысль, что всё не так просто, и лан-ирмейский командир действует в каких-то своих интересах. Но сейчас как ни старайся, понять в каких именно вряд ли возможно. Мало информации. И больше не будет.

Из помещения внезапно раздались всплески. Магбрав отошёл, перестав закрывать ванну своей широкой спиной. И все замерли.