8. Динамо

В келье Марины было темно.

– Андрей, ты?

– Я.

– Постой, свечу зажгу.

Чиркнула зажигалка. Лицо Марины было тревожным. Отчего-то сейчас, в сумерках, ее до мельчайших подробностей знакомое лицо показалось мне… нет, не некрасивым, а просто усталым. Круги под глазами, уголки губ опущены, волосы растрепаны. Марина выглядела беззащитной и слабой, как запуганный зверек.

«Трое ублюдков из ОСОБи изнасиловали ее…» – чугунными буквами легли на меня слова Христо. Я скрипнул зубами.

– Ты чего, Андрей?

– Ничего.

Я обнял Марину, поцеловал холодноватые губы.

– Что тебе сказал Христо? – спросила она.

– Он хочет, чтоб я стал стрелком.

– И ты?

– Согласился.

Я думал: Марина обрадуется, но в ее глазах не отразилось ничего, кроме страха. Снегирь без руки, Киркоров без глаза… Она боится за меня…

– Марина, я пройду испытание.

Девушка высвободилась из объятий.

– Андрей, я поняла, – ее голос сорвался. – Поняла, что это все – не мое.

– Что не твое?

– Возрожденцы, Москва, вообще – этот мир. Это не мой мир, Андрей! Мой мир – это ты. Я уже ничего не хочу, просто – быть с тобой, любить тебя.