— Не беспокойся, Аль. — Прошептала мне Хиара, когда перед нами стало видно возвышение, освещаемое магическими шарами, что летали в вышине. — Карос, мой брат спустился к нам, и это добрый знак.

— Хорошо. — Пробурчал я, вглядываясь вдаль, радуясь, что не придется карабкаться по отвесной стене к балкону, где должен был стоять Светлоликий, и куда по плану нам пришлось бы прорываться с боем.

И вот уже первый знак того, что все пройдет гладко, я поздравлю Хиару и Аслана с их праздником и убуду обратно в академию. Карос, брат Хиары спустился к нам, а это значит, что он не ожидает нападения. И я даже облегченно выдохнул, самое страшное позади, бойни не будет, никто сегодня не умрет.

Но вот мое сердце замерло, мой взор нашел того, кого не должно было быть здесь в темноте среди гостей, но он был здесь, стоял и улыбался мне в своем кимоно. Его присутствие, казалось, было невозможным, ведь если он здесь, где-то рядом должна быть и она. Но если она здесь, то все пойдет вновь не по плану, и тогда я точно прикончу её, чего бы мне это не стоило.

В ало-красном кимоно, с катаной за поясом, смотря на меня немигающим взглядом с радостной улыбкой на лице, стоял Аким, правая рука Акиры Юкогама. Он должен был остаться там, в академии, но был тут, и я сомневаюсь, что это грозило мне чем-то хорошим.

Но я не мог смотреть на него вечно, и идя за Хиарой я видел лишь как человек в красном следовал за нами, пробираясь сквозь толпу. И когда мы подошли к месту, где и совершится обряд, Аким втиснулся в первые ряды высоких гостей из разных стран. Но каждый путь, каждая дорога рано или поздно оканчивается, и вот мой путь позади Хиары, что словно плыла по земле в своем золотом платье, был окончен.

Перед нами предстала огромная каменная лестница, по ступеням которой мог свободно подняться и великан. Она вела на огромную трибуну, на последней ступени которой перед самой трибуной ожидал Хиару улыбающийся Аслан в своем золотом одеянии, и мне не нравилось, как горят его глаза. Они смотрели куда-то в пустоту, а его улыбка была словно у неживого, как у мертвеца, икак только мы приблизились к первой ступени этой лестницы, утихли голоса.

Свет озарил трибуну, и в тишине были слышны приближающиеся шаги, каждый шаг разносился, словно удар молота об наковальню по всей площади, создавая впечатление, что идет не человек, идет тот, чья воля может изменять реальность вокруг. И вот многотысячная толпа возликовала, они увидели того, кто определяет их жизнь, того, для кого они живут.

На трибуну вышел он, чье имя я только сейчас узнал от своей боевой подруги, а вот все и всегда его зовут как положено звать правителя Империи Пустынь — Светлоликий. В стране, где слово одного определяет жизнь других на поколения вперед, вот истинная магия, вот та власть, о которой мечтают честолюбивые глупцы. Ведь умным понятно, что это плеть, и она ударит по тебе когда-нибудь, вне зависимости от того, за какой конец плети ты держишься сейчас. Рано или поздно эта плеть рассечёт кожу и мышцы и на твоей спине. И этот то ли мудрец то ли глупец взирал на тысячи своих подданных, для которых его воля является определяющей их жизнь. И толпа бесновалась под его взглядом, столько восторженности я не видел нигде, народ любил своего правителя. А из-за печатей, что они несли, и не могло быть иначе, они словно наркоманы смотрели на свой наркотик и были готовы на все ради него.