— Радиофаг, — объяснил голос. — Ну и всё остальное, по потребностям. Ты обгорел на восемьдесят пять процентов. Зачем ты вышел из корабля, а? Не сгорело только то, что было под маской.

— Ит, это ты? — сообразил, наконец, Саб. И все-таки кое-как сумел перевести взгляд на источник этого самого голоса.

Точно, Ит. Осунувшийся, уставший, сосредоточенный. В какой-то совершенно незнакомой одежде. Что это за одежда, что это вообще за место?

— Мы где? — требовательно спросил Саб, но требовательность плохо вязалась со страшной слабостью.

— На корабле, — пожал плечами Ит.

— Вы что, сперли у кого-то корабль?..

— Нет. Это наш корабль, — спокойно объяснил Ит. — Называется «Горизонт», спроектирован по границе седьмого уровня. Ты можешь объяснить, зачем ты туда полез, когда надо было сразу же уходить, как только понял? Ведь понял же, так? Я прав?

Взрыв.

Точно, был взрыв, вспомнил Саб.

Я же…

— Отойди, — испуганным голосом произнес он. — Всё равно умру, а еще и ты нахватаешься сейчас от меня. Отойди, говорю!..

— Я уже нахватался, — невозмутимо сообщил Ит. — И на планете, и позже. Но себя я уже почти починил, а вот с тобой придется повозиться. Хорошую ты лучевую себе организовал, молодец. Давно я так не развлекался, как с тобой.

— А… сколько прошло? — спросил Саб всё так же испуганно.

Периоды. Он никогда не сталкивался с лучевой болезнью, но про периоды что-то помнил. Если сейчас второй период, который во время его учебы назывался, кажется, «мнимым затишьем», то он — покойник. Уже точно. А если…

— Десять суток. Сейчас ты уже вне опасности. До этого было сложно.

Это не то слово, как сложно.

Самым сложным было не подпустить к ним двоим, зараженным, остальных — Ит орал по связи, что они «горячие», требовал, чтобы «Горизонт» сделал отдельную зону, проход до медпункта; на себе тащил обгоревшего напрочь Саба, а потом им пришлось на всякий случай сжечь боевой корабль, мало ли что, поэтому сжечь, обязательно, потому что корабль был тоже «горячий». А потом пришлось работать самому. И только самому.

Потому что так было нужно.

Потому что никого, ни рыжего, ни Наэля, Ит к Сабу подпустить, конечно, не мог. Даже в защите — не мог. Пришлось эти десять суток работать в одни руки. И оперировать тоже. Спал урывками, вымотался, устал. Но вытащил. Все-таки вытащил, хотя порой не верилось, что это получится. Саб находился во время взрыва в шестидесятикилометровой зоне. Ит небезосновательно сейчас подозревал, что в живых в этой зоне никого, кроме Саба, не осталось. Уже — не осталось. Все-таки не десять мегатонн, а побольше. Хотя какая теперь разница.