— И еще раз, — попросил Саб. — Я что-то плохо соображаю. У вас был вот этот корабль, а вы, вместо того, чтобы… когда я… а вы вообще нормальные? Ит, я же понимаю, что вел себя… не идеально, скажем, и…

— Вел ты себя порой как последняя скотина, — согласился Ит. — И дерешься больно. И сильнее нас, вместе взятых, втрое. Но знаешь, Саб, не смотря на все твои выверты, что-то в тебе было. И есть.

— Что именно?

— Так сразу и не скажешь, — покачал головой Ит. — Нет, теперь-то я знаю, что, но я хочу, чтобы ты рассказал сам. Сумеешь? Или лучше отдохнешь сначала?

— Сумею, — Саб вздохнул. Потом вздохнул еще раз, словно что-то проверяя. — Ит, я сам дышу?

— Сам, сам, — подтвердил Ит. — Частично. Пожег ты себе легкие, еще хорошо, что был в маске. Ладно, если можешь, то рассказывай.

— Это недолго…

* * *

Семья Саба, полное имя которого на самом деле звучало как Аинсабэ, была не просто состоятельной, нет. Она была богатой, уважаемой, почитаемой, и жизненный путь каждого, кто рождался в этой семье, был предопределен с колыбели до могилы. И того, кто попадал в семью тем или иным образом, тоже.

Наследование шло, как это ни странно, по линии… гермо. Именно гермо, средние, являлись в семье ее главами, именно они руководили подбором мужей и жен, именно они передавали наследственные права, именно они держали в руках все финансы, и именно поэтому…

— Именно поэтому ты не очень любишь гермо, — подсказал Ит.

— Может быть, — согласился Саб. — Наверное, так и есть.

Саб считался одним из удачных, перспективных детей; он получил прекрасное образование, вот только одно мешало, по мнению средних отцов, его будущей карьере — темперамент. Уж больно активный мальчик, уж больно напористый, уж очень сильны в нем лидерские задатки, и уж слишком мало усидчивости и покорности. Надо бы немножко укротить.

Саб к идее «легкой корректировки» отнесся нормально. Надо так надо, папам виднее.

А вот мама — нормально не отнеслась.

Единственное живое существо в жизни Саба, которое по-настоящему выделялось из всех, равно уважаемых и почитаемых, была она.

Лишь с мамой маленький Саб в детстве гулял не только по парку, аккуратно подстриженному и облагороженному, а забирался то в лес, то на морской безлюдный берег, то в старое кафе, куда отцы ходить запрещали.

Лишь мама знала множество веселых и грустных сказок, вместо унылых историй про жизнь основателей рода, продолжателей рода, гордости рода, и всего прочего. Лишь с ней было мальчику интересно и весело, и лишь он один замечал иногда печаль в ее глазах.

Лишь мама поддержала идею подростка-сына, когда он решил заниматься борьбой и плаванием — отцы от таких просьб только брезгливо кривились, настоящий спорт они считали ниже своего достоинства. Нет, упражнения для здоровья они делали, само собой, и верхом ездили, и даже пострелять были не против, но махать ногами на публику? Глупость.