Когда Нейджл на долю секунды задерживает руку с пистолетом, я рывком бросаюсь ему под ноги. Ленка, заметив мой рывок, пытается освободиться из захвата. Мы все втроём валимся на землю. В воздухе гремят выстрелы, но пули никому не причиняют вреда. Со стороны ворот к нам несутся оперативники, вот-вот всё должно закончиться.
Внезапно Нейджл выворачивает кисть непостижимым образом и стреляет прямо мне грудь.
Резкая вспышка боли пронзает тело. И вот я уже с высоты наблюдаю, как этого мерзавца сбивают с ног и методично дубасят сапогами и прикладами. Над моим телом, стоя на коленях, склонилась Леночка. Она пытается зажать рану, из которой потоком хлещет кровь, но это уже не может мне помочь. Над собственным телом я замечаю прозрачно-голубое дрожащее марево. Это, наверное, моя душа, которая была временно отстранена от управления, зато прожила куда более насыщенную жизнь, чем прежде. Марево не рассеивается… Может быть, у неё ещё есть шанс.
Мне же легко и спокойно.
ГЛАВА 28. ВОЗВРАЩЕНИЕ ОДИССЕЯ
ГЛАВА 28. ВОЗВРАЩЕНИЕ ОДИССЕЯ
– З-з-з-з-з, – над ухом противно звенит комар. Отогнать его я не могу, я почему-то не чувствую руки, они мне не подвластны. Тем временем к первому кровопийце присоединяется второй, потом третий, и вот уже целый недружный хор тянет тоскливое – з-з-з-з-з.
Что-то твёрдое упирается мне прямо под рёбра и причиняет неудобство. Я пытаюсь подвинуться, но чувствую, что не в силах пошевелить не только руками, но и ногами, и остальными частями тела. Только голова с трудом поворачивается на затёкшей шее. Пробую открыть глаза. Слава богу, это удаётся без труда. Серое световое пятно над моей головой свидетельствовало о том, что я жив, что нахожусь в сознании, и не ослеп, в конце концов.
Пробую сжать кулак. После волевого усилия это у меня получается. Расплатой за это становится болезненное покалывание в ладонях. Кровоснабжение в руках медленно восстанавливается. Я начинаю сосредоточенно сжимать и разжимал кулаки, стараясь не задумываться о месте и времени. Постепенно восстанавливается циркуляция крови. Вместе с ней возвращаются из тумана небытия, какие-то обрывки воспоминаний. Первым всплывает сцена с освобождением заложников, где меня продырявил мерзавец Линн.
– Неужели меня похоронили – первая мысль именно такая, – я лежу в холодильнике или скорее в могиле и ожидаю, когда меня кремируют?
Эту мысль я отогнал почти сразу, в морге царит очень специфический душок, а здесь кроме запаха сырой земли, травы и ржавчины никаких других запахов не ощущалось. А в могилу не могли уложить без гроба или на худой конец мешка для трупа.