Ее рывок был таким, что здоровяк, удерживающий ее на стуле, покачнулся вместе со стулом. А крик жены ударил меня, как хлыст:

— Ты видишь?!. Отпусти меня, урод, мне больно!.. Они убьют меня! Сделай что-нибудь!.. Родной мой, любимый, пожалуйста, сделай…

— Стоять! — негромко и веско сказал особист едва ли не раньше, чем я дернулся, и в ту же секунду Мика схватил меня за руку.

— Ее только расспросят, — зашептал он мне в ухо. — Если за ней ничего нет, кроме сговора с герцогиней, то ей ничего не грозит. Не дергайся!

Он советовал мне то, чего я сделать не мог.

Волосатый эскулап уже насасывал в шприц какую-то дрянь. И я оттолкнул Мику.

Чего я хотел? Не знаю. Может быть, заехать по уху молодчику, держащему Джоанну. А может быть, вырвать у ветеринара шприц и засадить дозу препарата в тушку особиста. Рассудок не поспевал за моими действиями. Впрочем, какими действиями? Помню только, что я попытался рвануть куда-то, но попыткой дело и кончилось. Удар по затылку выключил меня. Припоминаю лишь мгновенную боль да ярчайшую зеленую вспышку, поглотившую весь мир.

Очнулся я как-то сразу, без томительных переходных процессов, а очнувшись, обнаружил себя привязанным к стулу — тому самому, что прежде был занят Леонардом. Бывшего императорского цербера уже не было в помещении, и куда он делся, меня нисколько не интересовало. Не было ни громилы, ни эскулапа. Пошарив взглядом, я не нашел и Джоанны, что меня разозлило. Прочие были на месте. Как ни странно, голова почти не болела, разве что в затылке чувствовалась пульсация. Наверное, там вздулась порядочная шишка. Чему и удивляться? Стукнули меня крепко. Наверное, резиновой дубинкой или куском шланга.

Попробовал шевельнуться и сразу понял: бесполезно. Стул привинчен, я привязан на совесть и не хозяин положения. Ладно.

Не помню, чтобы моя голова когда-нибудь была такой свежей. Быть может, мне следовало бы время от времени лупить себя резиновым шлангом по затылку?

Удивляться внезапной ясности мысли я не стал. Не место и не время. Передо мной на двух табуретах сидели особист и Мика. Оба были чем-то взволнованы и даже не стремились скрыть это.

— Где Джоанна? — спросил я, облизнув губы.

Они переглянулись.

— Это мы бы хотели выяснить у тебя, — сказал особист.

Ничего не понимаю.

— Куда вы ее дели? — заорал я.

— Ты бы лучше спросил, куда она сама подевалась, твоя женушка, — с холодной злостью проговорил Мика. — Что уставился? Показать тебе запись или так поверишь? Она рассыпалась на куски, а куски растаяли. Испарились. Пф! — и нет их. Мы ее и пальцем не тронули, а ее хозяин уже решил, что этот автономный объект ему больше не нужен. Что ж, правильно в общем-то решил…