Энджел налила кофе в пенопластовый стаканчик с таким энтузиазмом, что выплеснула часть на пол. Протянула стаканчик Клавдии:

– Выпей, мисс Бомбовая! Крепости больше – действует дольше! Каждый глоток – бодрости часок, сестричка!

Клавдия покачала головой, уставившись в пол.

– Клавдия? Что случилось? – спросила Джанетт.

Некоторые заключенные завидовали Клавдии, а Джанетт Клавдия нравилась, она ее жалела. Клавдия украла крупную сумму у пресвитерианской церкви, в которой работала начальником отдела обслуживания, чтобы оплачивать наркотические пристрастия мужа и старшего сына. И эти двое по-прежнему гуляли по улицам, свободные, как птицы. У меня есть для тебя рифма, Энджел, подумала Джанетт. Мужчины тратят – женщины платят.

– Ничего не случилось. Набираюсь смелости. – Клавдия не отрывала взгляд от пола.

– Для чего? – спросила Джанетт.

– Хочу попросить ее позволить мне спать нормально, как она.

Энджел подмигнула Джанетт, высунула язык из уголка рта, покрутила пальцем у виска.

– О ком ты говоришь, мисс Бомбовая?

– О новенькой, – ответила Клавдия. – Я думаю, она – дьявол, Энджел.

Энджел это развеселило.

– Дьявол-Энджел[30]! Энджел-Дьявол! – Она изобразила две качающиеся чаши весов. – История моей жизни, мисс Бомбовая.

– Она наверняка какая-то ведьма, – пробубнила Клавдия, – раз она единственная, кто может спать, как прежде.

– Я тебя не понимаю, – сказала Джанетт.

Клавдия наконец подняла голову. У нее под глазами багровели мешки.

– Она спит, но не в одном из этих коконов. Пойди и посмотри сама. Спроси, как она это делает. Скажи ей, если она хочет заполучить мою душу, я ее отдам. Я просто хочу вновь увидеть Майрона. Он мой ребенок, и ему нужна его мамочка.

Энджел выплеснула стакан, который предлагала Клавдии, обратно в кофейник, повернулась к Джанетт.

– На это надо посмотреть. – Дожидаться согласия Джанетт она не стала.

Когда Джанетт подкатила кофейную тележку к камере, Энджел стояла, вцепившись в решетку и уставившись внутрь. Женщина, которую Джанетт заметила во время издевательств Питерса, расслабленно лежала на койке, с закрытыми глазами, ровно дыша. Темные волосы разметались великолепной короной. Вблизи лицо было еще более прекрасным и безупречным. Никакой паутины, никаких синяков и ссадин, которые видела Джанетт. Как такое могло быть?