Иви весело рассмеялась.

– Это будет медицинское чудо, правда? А мне придется заново учиться пользоваться туалетом.

Энджел вспыхнула.

– Решила со мной поиграть? Уверена? Думаешь, раз ты в камере, я не могу до тебя добраться?

Иви посмотрела на руки Энджел. Только посмотрела. Но Энджел закричала и отпрянула. Ее пальцы покраснели.

– Она меня обожгла! Эта сука как-то меня обожгла!

Иви повернулась к Джанетт. Она улыбалась, но Джанетт видела в темных глазах не только добродушие, но и грусть.

– Эта проблема сложнее, чем кажется на первый взгляд… Теперь я это вижу. Да. Есть феминистки, которым хочется верить, что все беды этого мира – от мужчин. От врожденной мужской агрессивности. У них есть для этого основания, женщины никогда не начинали войну, хотя, поверь мне, некоторые велись из-за них, но и среди женщин есть паршивые овцы. Не могу этого отрицать.

– Что за дерьмо ты несешь?

Иви посмотрела на Энджел.

– У доктора Норкросса есть подозрения на твой счет, Энджел. К примеру, касательно хозяина дома, которого ты убила в Чарлстоне.

– Я никого не убивала! – Но Энджел побледнела и отступила на шаг, уткнувшись в кофейную тележку. Покрасневшие пальцы она прижимала к груди.

Иви перевела взгляд на Джанетт и сказала тихим, уверенным голосом:

– Она убила пятерых мужчин. Пятерых. – Она снова посмотрела на Энджел. – Это было твое хобби, верно, Энджел? Ты путешествовала на попутках, ехала куда глаза глядят, с ножом в сумочке и маленьким пистолетом тридцать второго калибра в боковом кармане кожаной куртки, которую ты не снимала. Но это еще не все, правда?

– Заткнись! Заткнись!

Иви перевела взгляд удивительных глаз на Джанетт. Голос оставался спокойным, теплым. Голос женщины из рекламного ролика, которая доверительно сообщала подруге, что у нее тоже были проблемы с пятнами от травы на штанах детей, но новый стиральный порошок изменил все.