– Не умрем.

8

В детстве Тиффани постоянно ездила верхом. У ее семьи был яблоневый сад с площадкой для отдыха и развлечений: козы, которых можно было покормить, киоск с хот-догами, пони для верховых прогулок. «Я постоянно ездила верхом, но… семья научила меня не только этому. Были и отрицательные моменты. Если бы все ограничилось пони. У меня начались неприятности, и я забыла про верховую езду».

Эти неприятности были хорошо известны Лайле, которая лично не раз и не два арестовывала Тифф. Но та Тиффани Джонс разительно отличалась от этой. Женщина с круглым лицом и каштановыми волосами, в белой ковбойской шляпе, ехавшая на мощном чалом жеребце рядом с небольшой белой кобылой Лайлы, вполне подошла бы любому из ковбоев Джона Форда[50]. В ней чувствовалась уверенность в себе, напрочь отсутствовавшая в жалкой наркоманке, которую Труман Мейвезер регулярно избивал в своем трейлере рядом с нарколабораторией, так давно и так далеко.

И она была беременна. Лайла слышала, как Тиффани упомянула об этом на одном из Собраний. Отчасти, думала Лайла, ее уверенность в себе обусловлена этим.

Сгущались сумерки. Скоро им предстояло остановиться на ночлег. Впереди уже показался Мейлок – темные, тусклые дома в долине, до которой оставалась пара миль. Первая экспедиция побывала там и никого не нашла, ни мужчин, ни женщин. Получалось, что люди сохранились только в Дулинге. При условии, что в мужской тюрьме не было женщины.

– Судя по виду, у тебя все хорошо, – осторожно сказала Лайла. – Сейчас.

Тиффани дружелюбно рассмеялась.

– Загробная жизнь прочищает мозги. Мне не нужны наркотики, если вы об этом.

– Ты думаешь, это она? Загробная жизнь?

– Не совсем, – ответила Тиффани и больше не касалась этой темы, пока они не расположились на ночлег и не улеглись в спальниках в здании автозаправки, заброшенной еще в старом мире. – Я про то, что загробная жизнь подразумевает рай или ад, верно?

Сквозь стеклянную стену они видели привязанных к старым бензоколонкам лошадей. Их шерсть поблескивала в лунном свете.

– Я не религиозна, – ответила Лайла.

– Я тоже, – кивнула Тиффани. – В любом случае нет здесь ни ангелов, ни дьяволов, поэтому поди разберись. И все-таки это какое-то чудо.

Лайла подумала о Джессике и Роджере Элуэях. Их ребенок, Платина, росла быстро и теперь уже активно ползала. (Дочь Элейн Наттинг, Нана, влюбилась в Плат – отвратительное прозвище, но все только так ее и называли, за что девочка скорее всего будет их ненавидеть – и повсюду возила ее в ржавой детской коляске.) Лайла подумала об Эсси и Кэнди. Подумала о муже и сыне и всей жизни, которая больше не была ее жизнью.