Похоже, даже в ее воображении он не мог просто сказать, что боится за нее. Не мог перестать относиться к ней как к одной из своих тюремных пациенток, бросая наводящие вопросы, словно мяч в вышибалах на площадке.

– Уходи, Клинт, – сказала она, и, о чудо, он ушел.

Лайла потянулась и схватилась за нижнюю перекладину потолочной решетки. Та согнулась, но не сломалась. Рука болела, Лайла чувствовала, как кровь струится из-под самодельной повязки. Тем не менее она повисла и подтянулась. Поставила ногу на нижнюю перекладину, оттолкнулась. Перекладина прогнулась еще сильнее, но не сломалась. Лайла подняла руки, подтянулась, шагнула – и начала подъем по решетке. Всякий раз, оказываясь на уровне двери камеры, она цеплялась за перекладину здоровой левой рукой и наклонялась к двери с фонариком в правой. Через армированное окошко в верхней части двери Лайла не увидела женщины ни в первой камере, ни во второй, ни в третьей. Фонарь освещал только прикрученные к полу металлические койки. Рука пульсировала болью. Кровь текла в рукав. Четвертая камера тоже пустовала. Тут Лайле пришлось передохнуть, но недолго и не для того, чтобы смотреть вниз, в темноту. Существовал ли какой-то фокус для подобных упражнений? Что-то, о чем упоминал Джаред, когда говорил о беге по пересеченной местности, что-то, что следовало сказать себе? Да, она вспомнила. «Когда легкие начинают сжиматься, я просто представляю себе, что девчонки смотрят на меня, и я не могу их подвести».

Ей это не поможет. Оставалось только продолжить путь.

Лайла поднималась. В пятой камере увидела пустую койку, раковину и свернутый унитаз. Ничего больше.

Она добралась до Т-образной развилки. Налево уходил еще один коридор. Далеко, в самом его конце, луч фонаря Лайлы выхватил из темноты что-то, напоминавшее груду грязного белья: тело или несколько тел, решила Лайла, останки других членов первой группы. Была ли на Нелл Сигер дутая красная куртка? Лайла не помнила. Но, несмотря на холод, она уже чувствовала запах разложения. Их бросало из стороны в сторону, пока они не умерли, а потом, возможно, продолжало бросать. Единственное, что она могла, так это оставить их там.