А дочери он сказал:

– Я думаю завести собаку.

17

– Как дела? – спросил Фрэнк Клинта под пение «Дублинцев».

Фрэнк ехал на День благодарения в Виргинию, к бывшим тестю и теще. Золофт и сессии групповой терапии помогали контролировать гнев, но тесть с тещей оставались тестем с тещей, и даже больше, учитывая, что их дочь с ним развелась. Он заглянул к О’Бирну, чтобы на полчаса отсрочить экзекуцию.

– Держусь на плаву. – Клинт потер глаза. – Мне нужно сбросить вес, но в целом я держусь.

Они уселись в кабинку в темном углу.

– На День благодарения ты пьешь в ирландской забегаловке. Таково твое представление о том, чтобы держаться?

– Я не говорил, что у меня хорошо получается. И потом, ты тоже здесь.

Фрэнк подумал: Какого черта, – и просто сказал:

– Я рад, что мы друг друга не убили.

Клинт поднял стакан:

– Я за это выпью.

Они чокнулись. Клинт на Фрэнка не злился. Он ни на кого не злился. Что он испытывал, так это глубокое разочарование в себе. Он не ожидал, что спасет свою семью только для того, чтобы ее потерять. Это не было похоже на счастливый конец. Это было похоже на обычный американский бардак.

Они с Фрэнком поговорили о детях. Дочь Фрэнка влюбилась в какого-то мальчишку из Огайо. Фрэнк немного тревожился, что может стать дедом в сорок пять, но держал себя в руках. Клинт рассказал, что его сын ведет себя очень тихо, наверное, ждет не дождется, когда сможет уехать из города, поступить в колледж, повидать мир за пределами угольной страны.

– А твоя жена?

Клинт махнул бармену, чтобы тот повторил заказ.

Фрэнк покачал головой: