— «Я же отказался выполнять приказ, и из-за меня люди погибли, так что оставь свою жалость для тех, кто её достоин».

Возможно, это и был упрёк, но прозвучала эта фраза скорее как констатация факта, почти что извиняющимся тоном. Нико никогда не утруждал себя присмотром за тем, чтобы заключённые не покончили с собой, потому что в большинстве своём от них мёртвых вреда было куда меньше, чем от живых. А ещё он понимал, что Мара права: он лез не в своё дело. К тому же, есть люди, которых уже не спасти, как не пытайся. Может, Маркусу уже на самом деле было незачем жить дальше, и не давать ему умереть было проявлением жестокости. Но у него всё равно оставался на воле человек, который мог бы ему помочь. Письма от девушки Маркуса до сих пор лежали в кармане у Нико. Возможно, именно это помогло бы бедняге сейчас.

— «Ну, помимо меня есть и другие люди, которым не всё равно», — сказал Нико.

Сунув руку в карман куртки, он достал оттуда одно из писем, протянув его Маркусу так, чтобы тот смог разглядеть выведенные от руки строки на потёртом конверте с эмблемой армии КОГ. Маркус тут же узнал этот почерк. Несмотря на то, что он не проронил ни слова, выражение его лица тут же выдало, как же сильно он сломлен внутри. Когда его Кэмпбелл метелил, как говно последнее, Маркус разве что стон издал, но вид этого убористого почерка с методично выведенными буквами заставил его прослезиться. Некоторое время он не сводил глаз с письма, а затем покачал головой.

— «Ей надо забыть обо мне».

— «Это тебе надо прочесть эти письма».

— «Нет», — Маркус вновь покачал головой, сжав губы, чтобы вытерпеть боль от вдоха. — «Не надо».

Взгромоздившись на кушетку, он перевернулся на живот, уткнувшись лицом в сложенные под головой руки. Нико знал, как решить любую проблему в тюрьме, но не эту. Что делать, когда человек, который, судя по его виду, никогда в жизни не убегал от проблем, молча решил, что ему больше незачем жить?

— «Я всё равно сохраню их для тебя», — с этими словами Нико спрятал конверт обратно в карман куртки, а затем оставил Маркуса одного, заперев за собой дверь, как и гласили правила. Оказавшись в коридоре, Нико вновь достал письмо. Конечно, оно не ему предназначалось, но если его девушка в нём писала, что хочет с ним расстаться, то, пожалуй, лучше было бы не отдавать Маркусу такое письмо. К тому же, в тюремной канцелярии его и так уже открывали, а потом запечатали обратно. Отклеив верх конверта, Нико обнаружил внутри фотографию и лист бумаги. Фотография оказалась напечатанной на столь тонкой бумаге, что даже сквозь конверт её было не нащупать. На обороте фотографии карандашом была выведена надпись: “Ты отвернулся”. Когда Нико перевернул фотографию изображением к себе, то у него дыхание перехватило.