— «У тебя всего сотня патронов», — начал Маркус. — «И ты, как пить дать, даже пятую часть из них в цель не всадишь. После этого нас останется человек двадцать уцелевших против тебя одного безоружного».

Оспен свирепел с каждой секундой всё сильнее и сильнее.

— «Ну-ну, зубоскаль дальше над своими сраными расчётами, мудила. Это вообще-то я должен был тебе побег отсюда замутить. Подумай об этом на досуге».

На этаже повисла тишина. Маркус, застыв на мгновение, стал расталкивать небольшую толпу заключённых плечами, направляясь вперёд.

— «Ну-ка повтори», — прорычал он.

— «Ты сам всё слышал. Твой кент забашлял, чтобы ты соскочил отсюда».

Судя по всему, Маркусу даже не надо было уточнять, о ком именно речь идёт. Он и впрямь побелел, как мел, только вот непонятно, от шока или ярости. А может, от всего разом.

— «Вот же долбоёб», — проворчал он. Рив поначалу было решил, что это Маркус об Оспене так отозвался, но, видимо, всё же о ком-то другом. С грохотом бросив ведро на пол, он уставился в пол, прижав руки к бокам и сжав кулаки. — «Чёрт бы его подрал».

Маркус побрёл обратно к камерам. Никто вокруг и понятия не имел, о чём речь идёт, но Оспен решил ещё немного поёрничать.

— «То-то же, будешь знать, как тявкать», — он перевёл взгляд на Мерино. — «Ну так что, договоримся? Например, карпы. Рыбой вы вполне можете поделиться».

Мерино оттолкнулся от стены, а заключённые стали расходиться.

— «Да пошёл ты на хуй, Оспен. Позвони председателю, пусть он тебе припасы с вертолёта скинет».

Рив направился вслед за Маркусом. Ему самому хотелось думать, что поступает он так, потому что беспокоится о Фениксе, но сама мысль о том, что кто-то пытается вытащить его через три года, которые Маркус провёл в убеждении, что все последовали его просьбе и забыли о нём, произвела на него довольно… мощное впечатление. Исходя из того, что Рив слышал, солдаты армии КОГ могли проникнуть в любое место и провернуть почти что угодно. Если они с червями в рукопашной сходились, то и в “Глыбу” прорваться для них, наверно, как два пальца обоссать. Войдя в камеру Маркуса, Рив застал его за подрезанием волос при помощи лезвия, используя поставленный под углом кусок битого стекла в качестве зеркала. Он всё так же стригся по-армейски коротко и брился каждый день в ожидании того, когда его личная война продолжится. Маркус даже не взглянул на вошедшего Рива.

— «То есть, я так понимаю, что ты об этом не знал», — заговорил Рив.

— «Твою мать, само собой, что не знал».

— «Значит, он так и не забыл о тебе спустя все эти годы. Да, повезло тебе друга такого иметь. Его Дом зовут, верно?»