— «У меня других друзей нет».

— «А он так просто сдаваться не привык».

Маркус резко развернулся к Риву, подняв лезвие кверху, словно палец, в назидание.

— «Чёрт, да чем он вообще забашлять мог? У него ж ни хуя нет на продажу. Значит, что-то сделал в обмен на это. Твою мать, может, и Аня в этом замешана. Я же говорил им! Чёрт, я же просил их забыть обо мне!»

— «Ну и что теперь делать думаешь?» — Рив просто обязан был задать этот вопрос.

— «Ты о чём вообще?»

— «Ты даже не спросил Оспена, как он планировал это всё провернуть».

— «Потому что я всё равно не собираюсь участвовать в этом».

— «Ой, да хорош уже».

Маркус довольно странно проявлял свой крутой нрав, держась весьма хладнокровно. Он не впадал в ярость и не начинал орать, а, скорее, рычал сквозь стиснутые зубы, пока в нём медленно вскипало бешенство, лишь изредка прорывавшееся наружу безмолвным и молниеносным рывком. Маркус вновь принялся подстригать волосы. Будь он сейчас не таким рассерженным, то после некоторых обдумываний попросил бы Чанки подстричь его, потому что лишь у того во всей “Глыбе” остались ножницы, которыми он подрезал свои тряпичные коврики.

— «Маркус, но признай, что на воле от тебя толку больше будет, чем тут», — возразил Рив.

— «Я здесь ведь не просто так оказался. Из-за меня ребята погибли».

— «Тогда сделай это ради Дома».

Маркус медленно повернулся к нему, как он всегда делал, когда у него терпение уже на исходе было.

— «Да я что угодно ради Дома сделаю. Но позволить ему пустить по пизде свою жизнь из-за меня просто не могу. Его поймают и отправят на расстрел».

Рив заслонился поднятыми ладонями, безмолвно признав своё поражение, и вышел из камеры. Это был наилучший вариант окончания беседы, ведь Маркуса никогда не переспоришь. Этот безумец прямо у него на глазах отказывался от шанса вернуться на волю, хотя Рив подозревал, что всем уже наплевать на то, что Феникс натворил. Главное, что из винтовки точно в цель стрелять не разучился. Даже сидевшим за гранитными стенами тюрьмы было совершенно ясно, что война не особо гладко идёт. Рив регулярно слышал постоянные залпы из орудий и гул вертолётов, пролетавших над тюрьмой. Черви и не думали отступать. Вылазки во внутренний двор стали занятием чуть более рискованным, чем обычно, из-за пролетавших риверов, но когда Рив всё же вышел туда, то увидел как с северо-востока, где располагался город, тянутся клубы дыма. Казалось, и люди, и черви забыли о “Глыбе”.

Ярви, облокотившись на подоконник, высунулся из окна, расположенного над двором, и уставился в небо. Рив решил, что надзиратель, должно быть, скучает по жене. Он не знал, женат ли Оспен, но если и так, то, должно быть, его жена была явно благодарна, что ей от мужа дали отдохнуть. Чёрт, а ведь это всё на несколько месяцев затянуться может.