Пора было сходить к Нэвилу, чтобы изучить данные по проекту светомассовой бомбы. Какой смысл для Бэйкос изобретать антитела к патогену Светящихся, если Джасинто не устоит под ударами куда более понятного и далеко не столь неуязвимого противника вроде Саранчи. Надо было выиграть время, но Адам понимал, что у него в достатке этого времени всё равно никогда не будет, а поставленное на кон росло с каждой секундой.

По пути профессор зашёл в мужской туалет, где зеркала куда жёстче и беспощаднее свидетельствовали о его внешности, чем тот аккуратно посеребрённый антиквариат в его покоях, что льстил своей размытостью. Адаму совершенно не нравилось то, что он видел в отражении в последнее время: уцелевшие волосы вокруг расширяющейся лысины окончательно поседели, а мускулы на плечах стали терять былую форму. Годы жестоко с ним обошлись. У профессора всегда была роскошная густая тёмная шевелюра и широкие плечи как у Маркуса, а теперь чёткий рельеф его трапециевидных мышц постепенно сглаживался до плоскости, как у банковского клерка. Несмотря на его статус учёного, Адам оставался солдатом, гордящимся своей силой и физической формой. Он всегда был уверен в том, что, несмотря на количество проступивших на лице морщин, его фигура останется неизменной, но всё вышло совсем не так.

“А ведь мне ещё и шестидесяти лет нет. Вот, что бывает, когда ведёшь сидячий образ жизни”, — подумал Адам, отвернувшись от зеркала, а затем подошёл к писсуарам и расстегнул ширинку. — “Элейн состарилась бы куда элегантнее”.

Погрузившись в собственные мысли, Адам задумался над тем, стал ли он медленнее опустошать свой мочевой пузырь из-за патогена, или же причина крылась в простате. В этот момент открылась дверь одной из кабинок, и Адам по привычке продолжал смотреть прямо перед собой на стену, отделанную плиткой. Но его заставил обернуться стук каблуков об пол, и меньше всего на свете профессор ожидал увидеть тут Луизу Сеттайль. Адам, тут же смущённо сгорбившись, чтобы прикрыться, вновь перевёл взгляд на стену.

— «Извините», — сказала Сеттайль, увлечённо отмывая руки пенящимся мылом в раковине. — «Никак не могу запомнить, где же тут женский туалет. Постоянно бегаю туда-сюда с Дьюри. Не волнуйтесь, профессор, нет у вас там ничего такого, чем вы могли бы разведку поразить».

Адам постарался застегнуть ширинку как можно быстрее. И лишь в тот момент, когда он мыл руки, а Сеттайль выходила из туалета, до профессора дошёл весь смысл её последней фразы, поначалу казавшейся вполне безобидной. Подождав несколько минут, пока стихнет стук её каблуков, Адам направился на поиски Нэвила.