– Ох, как же тихо вы ходите, Эйнсток… – Крокус поднял с пола выроненную вилку. – Присоединитесь к нам? И, простите, что вы сказали?

– Эр'рауд. Это её фамилия, – Эйн обошёл стол и остановился у панели управления автоповаром.

– Я не говорить это, – Ррагна насторожилась, непроизвольно стиснув пальцами край стола. – Отгде ты узнать?

– Я расшифровываю самописец с твоего корабля, – Эйнсток перевёл глаза в её сторону. – Он сильно повреждён, и я сомневаюсь, что из него возможно извлечь целостные данные. Но слово «Эр'рауд» повторялось вместе с твоим именем уже восемь раз. Я предположил прямую связь.

– Это так, – Ррагна прищурилась ещё настороженнее. – Что ты ещё знать из самопись?

– Почти ничего, – Эйн не сводил с неё внимательного взгляда, наверняка заметив тревогу. – Как я сказал, он сильно повреждён. Ты беспокоишься?

Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть. Зажать уши руками, кричать, чтобы не слышать. Но это всё равно не помогло бы.

– Ты будешь жить, слышишь? Ты просто обязана жить!

Последние слова, что Ррагна слышит перед закрытием капсулы. Лишние, ненужные слова. Тяжело. Не хочется смотреть. Но отводить взгляд некуда: крошечная каюта, серые стены, корабельная койка – такая узкая, что вдвоём на ней тесно даже сидя. И тяжёлая дверь, хранящая отметины от её кулаков. Бесполезные отметины в кровавых подтёках.

– Ррагна… Ррагна! Посмотри на меня! – его нервные тонкие пальцы скользят по лицу, зарываются в волосы в попытке не то пригладить, не то взъерошить их.

– Перестань. Мне уже всё равно, а тебе придётся свыкнуться. Не заставляй меня говорить, что всё будет хорошо. Не будет. Ты уже ничего не сможешь изменить.

Как не вовремя. Бездонная тьма распахнутых глаз слишком близко, сухие губы скользят по щеке слишком настойчиво, слишком отчаянно. Он не посмеет.