Удивительно, на что способен человек в минуту гнева. Из-за пустяка, из-за одного резкого слова, готов обрушить на голову провинившегося все несчастья мира! О, сейчас Малику охватило жаркое пламя настоящей ненависти. Она жаждала и не знала, как отомстить Камалу за свое ущемленное самолюбие. Ей было мало того, что она самовольно сняла его с должности, отправила в дикую пустыню бригадирствовать? Ведь уже после этой крутой расправы, когда он почувствовал ее председательский гнев, Камал позволил себе совершенно непростительную выходку! Отверг протянутую руку! А ведь многие в колхозе только ловят ее взгляд и даже не помышляют пожать руку. Хам! Ничего, кроме пустыни, не достоин. Да и чего, в самом деле, ждать от человека, запряженного, как лошадь, в ежедневную работу двенадцать месяцев в году? Ничего, кроме грубости и невежества!

Если бы Малика в своем раздражении на строптивого агронома хоть на минуточку задумалась: а так ли права она сама? Так ли уж безгрешна? Может быть, поделом не встретила ее протянутая рука пожатия Камала? А может быть, она подспудно все это понимала и оттого-то дала обиде и горечи ослепить и оглушить себя?

Малика не могла успокоиться. Она ухватилась за стул и до боли в пальцах сжала руки, только так удалось ей побороть охватившую тело нервную дрожь.

Перед окном цвел, как пышное облако, абрикос. По одному, по два падали лепестки-снежинки. Нет, скорей лепестки были похожи на белых бабочек… Казалось, весь мир притих и считает падающие на землю лепестки абрикоса. Это было? Конечно, это было, где-то в восьмом классе. Малика вспомнила тот случай так явственно, как будто все это случилось вчера.

Было самое начало лета, когда зеленый урюк в самом соку и называется доучча. В восьмом или в девятом? В восьмом классе. Ну, отмочил тогда Камал. Толстый Тухтамурад принес в класс много этого кислого лакомства и угощал всех, давая по две-три урючины, а Малике протянул и высыпал в карман целую горсть. Малика улыбнулась его щедрости и еще не успела сказать «спасибо», как появился насупленный Камал. Все произошло молниеносно, вдруг, ни с того ни с сего; раз-раз — и вот уж на пол посыпался зеленый урюк, прыгая и раскатываясь под парты, а у Тухтамурада всплыл под глазом здоровенный фонарь и начал расти. Камала таскали к завучу, к директору. Ему здорово попало, но он так и не сказал никому, за что побил своего одноклассника. В классе, конечно, знали, знала и Малика. Камал ревновал. Он даже хотел пересесть за ее парту, но она не разрешила. Девушке льстило, что он все время ходит по пятам и угрюмо следит за ней из-под своих густых, сросшихся бровей горящими глазами. Он всегда был неразговорчивым и оттого казался нахмуренным и неуклюжим. Другие мальчишки бесились, дурачились, веселились, а Камал редко улыбался. Она всегда помнила, что за ней следят его горящие глаза из-под нахмуренных бровей.