Малика отвернулась от окна, оглядела свой кабинет. Стулья вдоль стен покрыты белыми чехлами. Шелковые занавески до самого пола. На полу дорогой красивый ковер в лиловых цветах. Чувствуется тонкий женский вкус хозяйки кабинета. Обстановка должна радовать глаз и вызывать уважение. Что тут было раньше? Какая-то дешевая мебель, дрянные половики. Теперь есть прихожая, где приехавший с поля человек может отряхнуться, почистить обувь, передохнуть, прежде чем переступить порог председательского кабинета. В этом свой смысл, ведь за это короткое время человек, если был в разгоряченном или обиженном состоянии, может умерить свой пыл, успокоиться, тогда и разговор примет иное течение, а не то что с ходу, с пылу, с жару. Малика и вообще работу колхоза старается поставить на спокойные рельсы, чтобы дела шли размеренно, последовательно. И многого достигла. В колхозе нет такой отрасли, где не выполнялся бы план. Доход дехканина с каждым днем растет. Разве Камал не знает этого? Сразу, как Малика стала председателем, колхоз выстроил двухэтажную школу, детский сад, заасфальтировал улицы! Почему Камал видит только недостатки, а то, что теперь в непогоду дети не вязнут в грязи — этого не замечает? Кто посмеет сказать, что она не заботится о жизни колхозников, не улучшает быт? В конце концов и то, что она велела засеять хлопком участки детского сада и школы, — тоже забота о людях! Стоит ли из-за этого рвать на себе волосы и поднимать крик? Ах, дети видят только хлопок! Высокопарные книжные слова! Надо быть реалистом, поэтому она велела вместо цветников возле школы, детсада и даже возле чайханы посадить хлопок. Она хочет и добьется того, чтобы получить хлопка больше, чем соседние колхозы, чтобы заслуженно быть в центре внимания. А то — хоть и совсем близко, но все-таки прошла мимо нее звезда Героя…

Удача — редкая гостья, и кто ее поймает, должен держать крепко. Упустишь по мягкотелости — снова не поймаешь. Тут надо больше полагаться на разум, чувства часто подводят человека.

В дверь нерешительно постучали, и не успела Малика пройти к креслу за стол, где она любила встречать пришедших, дверь отворилась и показалась старушечья голова.

— Я к вам, Малика-хон.

— Заходите.

Старуха вошла, но в нерешительности остановилась, глядя на председательшу, не двигавшуюся ей навстречу. Старуха, конечно, не могла начать разговор, пока они не обнялись, как это заведено по обычаю, ведь без этого нельзя, как нельзя садиться за дастархан неумытым.

— Сначала поздороваемся, — наконец решилась старуха. — Или председательши так не здороваются, анайлай? — Старуха заметила, конечно, что председательша очень уж неохотно протянула к ней руки, но с подчеркнутым чувством погладила полные плечи молодой женщины. — Вы уж меня простите.