И самого скривило от этих мыслей. Он видел Эрлана – трясется, серый и словно с ума сошел. Разве этот смог бы ее убить?

Но она выдала фразу на последнем вздохе, именно эту, значит, собралась и сказала самое важное. Не просила спасти, выдала, что посчитала важнее своей жизни. Она надеялась, что Самер услышит ее и разберется.

Но все ли сказала? Начало фразы, конец? Эрлан убил Эрику – абсурд. Но если нет? Что хотела сказать Эра? Что ее убил Лой, убил тихо?

Сабибор огляделся – здесь действительно было тихо. Каких-то пять минут от городка, но хрен, что увидишь и услышишь. А если Лой действительно убил? Столкнул из ревности и ушел в город, потом начал искать жену, создавая себе алиби…

Самер мотнул головой – даже думать тошно, бред какой-то. И все же Эра сказала, что сказала. И эта царапина – откуда? Утром ее не было.

– Когда она умерла? – подошел к Шаху. Тот как неживой – бледный, мрачный, ссутулившийся, губы сжаты, как срослись – смотрит, как брат чуть касаясь лица мертвой, все шепчет ей что-то, успокаивает.

Взгляд вскинул с минутной паузой:

– Что?

– Ты можешь определить время смерти? И время получения травм.

Смотрит на Самера, а как сквозь него и вот на Эрлана уставился. Еще минута – шагнул. За руку взял и тут же Лой ему запястье сжал с силой, выпрямился и в лицо смотрит, словно убьет сейчас – глаза пустые и безумные.

– Ее… осмотреть надо, – выдавил. А в голове одна мысль – как глупо все. Столько баталий, переживаний, ссоры, споры, победы и поражения, и какой-то миг, как обрыв – нет ничего.

– Она… – зубами скрипнул, набираясь сил произнести это. – Мертва, брат.

Эрлан дрогнул, хватку ослабил и головой мотнул.

Шах отвернулся – сил не было смотреть ему в глаза. Боль в них от края до края.

"Она ребенка от него ждала", – подумалось: в один миг ни ее, ни ребенка…

Руку убрал, плечо сжал брату, отодвигая осторожно, но настойчиво.

Эрику за руку взял – теплая еще, вялая только. А дальше все – горло сжало, слезой и криком прошибает, и не осматривать – тормошить девушку хочется, и орать, орать… только б в глаза ей не смотреть, не видеть смерть в них.

– От десяти минут до часа, – бросил глухо Самеру. "А здесь мы минут пять, семь", – сложил тот.

– Значит, есть шанс, что убийца еще здесь.

Все уставились на него.