Он не знал точно, что выведал Маэр и каким образом, но если кинул в лицо нешуточные претензии, значит, имел веские факты к тому. Мог ли он что-то доказать – другой вопрос.

Мужчина потер лицо – какие доказательства, в бездну? Кому они понадобятся? Одного обвинения в том, что он применил право для того, чтобы склонить женщину к союзу, достаточно, чтобы лишиться его на год. Но это ерунда, потому что Эйорики он уже лишился. Она не станет слушать его доводов и оправданий. Наверняка прямо сейчас с ней работают советники и тщательно смывают узы права с ее разума и сердца. Завтра она не захочет даже смотреть на Эрлана, не то, что слушать.

Как глупо.

Если б он знал, что это она, если б Инар обмолвился хоть словом…

Неужели он подставил? Специально?

Нет, чушь.

Лой сжал переносицу и сполз по стене на пол. Надо было продумать, что мог прознать Маэр, и выстроить свою защиту, а у него в голове одно – Эя.

Ему как наяву виделось, как она презрительно смотрит на него, отворачивается и уходит. И это было хуже, чем маячившее перед ним изгойство. Да, Хранитель достаточно четко дал понять, что ждет изолированного, сомнений не было, у Маэра веские доводы к самому тяжкому приговору. Эрлан всегда боялся именно такой развязки, но лишь сейчас понял, что есть нечто много хуже, чем стать изгоем и лишиться своего права.

Ему вдруг вспомнился скай и предостережение предков после первой ночи с Эйорикой. Они вели их, и если девушка об этом не догадывалась – он знал. Но что мог сделать?

Эрлан сцепил зубы, сдерживая крик отчаянья. А в уме, словно издеваясь над ним, билось одно – тебе остались лишь воспоминания.

Но ведь остались…Хоть это останется, а иначе ничего бы не было.

Но какое право имеет Маэр судить его, отбирать не им данное?!

Как смеет вмешиваться? Что может понять? Здесь, в тишине и покое, прошлое законсервировалось и, все живут, как жили вне стен Морента двадцать лет назад. Город светлых, город изначальных, тех, кто остался в стороны от огромной беды, от смерти и потерь, от постоянного выбора и вечного боя. Что они могут понять, а, не зная и не понимая – как могут судить?!

Эрлан поднялся и уперся в стену кулаками.

Что толку в разбирательстве кто, что смеет, что толку в криках ярости?

Ему очень хотелось разнести эту иллюзию Нерса, и его снести заодно со всем Морентом, со всеми советниками. Лишь бы на развалинах стояла одна, и по-прежнему была его – Эйорика…

А может Маэр присмотрел для нее более подходящую партию, и потому решил убрать его, убрать раз и навсегда, отправив за черту?

Лой впечатал кулаки в стену и закричал в потолок, далекий, как само небо и свобода.