Зверь исчез за одним из тубов, а она и не заметила – стояла и тупо пялилась на технологии каземата – знаковые. Тут не право работало – именно технологии.

Девушка несмело шагнула в центр меж ними, оглядывая каждый и, замерла, видя в одном Эрлана. Он был четко виден за дымчатым стеклом, но так же было видно, что с его стороны стены каменные.

Мужчину маяло, он бродил, чуть касаясь стен, по кругу. Останавливался, хмурился, щерился, жмурился, кривился и опять ходил, то поглядывая в потолок, то впиваясь руками в стену.

Эя смотрела на него, потеряв все вопросы и претензии. Он казался ей далеким и в то же время, как никогда близким. Прильнула к стеклу, прижалась лбом и ладонями и смотрела, забыв, что хотела.

Эрлана как дернуло – холодком по коже ощущение, что Эя рядом. Обернулся и уставился в стену, не ведая, что смотрит прямо в глаза жене и у той от его слепого взгляда мурашки по коже.

– Эя? – протянул тихо, а он слышала будто и стекла меж ними нет.

Эрлан отступил, как будто испугался, в стену впечатался и застыл, глядя, как смертник перед приговором.

– Нет… Уходи! Уберите ее!! – закричал вдруг в потолок, требуя. Он был чужим, был совсем другим, не тем, которого знала. И в голосе была ярость, а не любовь.

Девушка сползла на пол и закрыла глаза: кому она верила, во что, и что происходит? Что она хотела, придя сюда?

И очнулась – правды!

– Эрлан? – позвала, чуть тронув ладонью стекло.

Мужчина скривился от бессилия, отступил, а некуда.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Не о чем, – выдохнул, закрываясь – лицо в маску превратилось и холод в глазах, будто она в чем виновата.

– Я хочу понять…

– Понять? – вскинулся. Постоял и подошел к стене, встал на колени и прижал ладонь к ее ладони, словно видел. Он снова был собой, тем кого она знала. Эти метаморфозы за секунды удивляли, но как-то не задерживались в сознании. Эра дрогнула, увидев его так близко, почувствовав и через стекло его тепло и… любовь. Да, именно любовь, возможно еще большую, чем то чудо, что некогда показала ей сестра.

И стало как-то все равно на все обвинения в его адрес, и хотелось одного – вот так стоять и слушать ощущения нежности и любви, что стирала все преграды и была не властна над законами и пространством.

– Тебе не стоило приходить, Эя, – прошептал Эрлан, греясь в тепле ее ладони, что чувствовал и через стенку. – Тебе вообще не стоит вспоминать обо мне.

– Почему?

– Маэр прав, обвинения правомерны, – склонил голову, с трудом выговорив. – Я применил право, чтобы ты была со мной. Они помогут, снимут.