— То есть дальше всё происходило без тебя… Эсэмэски, как я понимаю, тоже никакой не было?

— Эсэмэски?

— «Горите вы синим пламенем!»

Чем дальше беседовал со мной мужественный и несгибаемый спасатель Костик, тем большую он ощущал неловкость. Это было заметно невооружённым глазом. Примерно так, протрезвев, вспоминаешь собственные вчерашние выходки.

— Да не было, конечно…

Я потёр подбородок.

— Что ж, поздравляю. Охмурил в рамках законности… А, нет! С наганом ты, Костик, подставился.

— Он травматический.

— Хотя бы и травматический. Покупается по разрешению, в другие руки не передаётся…

Костик повеселел вновь.

— Так а я что, против? — сказал он. — Изымайте, штрафуйте. Срок мне за это, если светит, то условный…

Настолько был счастлив в личной жизни, что и не напугаешь его ничем. Впрочем вскоре на мужественное чело спасателя набежала лёгкая тучка.

— Только, пожалуйста… Аське…

— Ни словечка, — заверил я. — О проделках твоих от меня Анна Владимировна ничего не узнает. Кстати, встречная просьба…

* * *

Анархист-одиночка Фёдор и впрямь смахивал на медведя.

— Какая мокруха, начальник? — вскричал он, пяля на меня честные медвежьи глазёнки. — Из пугача палил!

— Зачем потом выкинул?

— Да из-за Костика же! Мы с ним как уговаривались? Я палю — он выпадает наружу. Я уже газанул — смотрю, а он лямкой рюкзака за щеколду ремня безопасности зацепился. Я — назад. Начали отцеплять — не получается. А время-то идёт! Баба-то его вот-вот опомнится! Ну я в порядке мотивации пугач выкинул, вроде как от орудия убийства избавляюсь, — и опять по газам…

— А если бы догадалась, что пугач?