* * *

— Сначала мы определим, что я получу за остатки магии.

— Чего же ты хочешь?

— Об этом я скажу только Орвару.

И прежде чем Расмус успел открыть рот, нигири и толстяка накрыла снежная пелена.

Шатер, сотканный из миллиардов снежинок, надежно отгородил женщину и Брюхо от остальных тварей. От огня и от верного Бразара. Они остались втроем: Орвар, Гаруса и мирно спящий ребенок.

Чужаки, застрявшие в лесу в ночь, когда мир сходит с ума.

— Ты знал, что я захочу уединиться, — заметила нигири. — Ты слишком быстро построил шатер.

— Ты умная женщина, — в тон ей отозвался толстяк. — Ты все просчитала.

— У меня нет сил, чтобы драться, вот и приходится думать.

— А если бы были силы — дралась?

— Да, — твердо ответила колдунья.

— Почему? — Впервые за много-много веков Орвар позабыл, что должен жевать. Подался вперед, не спуская с женщины напряженного взгляда. — Почему?

— Почему? — Гаруса усмехнулась. — Вот почему.

* * *

— Убить проклятую тварь!

— Смерть выродку!

Проявившееся в воде будущее покинуло плошку, выросло, заполонило комнату. Она стояла среди толпы и птицей парила над ней. Она видела всех сразу и каждого по отдельности. Одновременно. Она слышала их крики, их пронзительные голоса: и мужчин, и женщин. Она видела их глаза. И она чувствовала их эмоции. Ярость, ненависть, злоба и… страх. Страх вел их вперед. Не ярость, не ненависть, не злоба, а именно страх. Он делал их яростными и злыми, он заставлял ненавидеть и придавал сил.