– Сойдем. А дальше?

– Сомонт в кольце, Рыцарь.

– Он давно в кольце.

– И под обстрелом.

– Вот что! Недаром нам показалось… Но мы не были уверены.

– Мы вот более чем уверены. Но тебе сверху легче определить, кто это и откуда нас беспокоят. И, если получится, утихомирить одного–другого.

– С удовольствием, капитан.

– О результатах можешь не докладывать. Либо мы их почувствуем, либо нет, слова все равно будут ни к чему. Удачи, Уве!

– Аллес гуте!

Когда Уве–Йорген Риттер фон Экк снова чувствовал себя летчиком–истребителем, он невольно переходил на родной язык.

– Ну, – сказал он, поглядев на Георгия, а затем и на Гибкую Руку, – разомнемся немного, тряхнем стариной?

– Мы готовы, Рыцарь.

– Георгий, рассчитай орбиту… Зависнуть над Сомонтом, а оттуда увидим, кто это их осмеливается беспокоить. И сами их побеспокоим…

– Сейчас.

– Погодите–ка, ребята, – неожиданно услышали сзади все трое и не сразу сообразили, что сказано это было не вслух, не громко. Индеец понял это первым. Резко обернулся.

– О! – только и проговорил он. – Гость!

Теперь посмотрели и остальные двое.

– Пахарь!

– Он самый, бродяги беспутные.

– Ну, пути мы сами прокладываем… Значит, и ты не усидел там, в тихом местечке?