— Почти. Но я все еще нуждаюсь в смертельной песне соловья. Это — целый пункт балета. В сюжетном балете каждый аккорд должен быть приспособлен к непосредственному действию, должен смешиваться с ним, так, чтобы это дополняло его, объясняло его, объединяло, и вело действие к кульминационному моменту. Эта смертельная песня установит разницу между хорошей оценкой и превосходной. Не улыбайтесь. Я думаю, что некоторые мои партитуры, скорее, хорошие, хотя, конечно, я никогда не слышала их за исключением, как на своем собственном фортепьяно. Но без надлежащего кульминационного момента, они останутся незавершенными. Все эти варианты некоторого неуловимого доминирующего лейтмотива — действительно изумительные темы, на которые у меня не хватает величия души, чтобы понять их. Я знаю, что это что-то глубокое и острое, как тема «любовь – смерть» в Тристане. Это вероятно устанавливает фундаментальную музыкальную правду, но я не думаю, что я когда-нибудь смогу найти ее. Соловей умирает с его тайной.

Она сделала паузу, приоткрыла свои губы, будто собиралась продолжить, а затем капризно замолчала. Она хотела продолжить разговор, чтобы отвлечься. Но теперь последовала реакция ее борьбы с зеркалом, и она внезапно очень устала. Хотелось ли ей постоянно плакать? Теперь она думала только о сне. Но скрытый взгляд на ее наручные часы сказал ей, что было еще только десять часов.

Мужчина неодобрительно слегка нахмурил свои морщинистые брови, и умело предупредил. — Анна, человек, который читал вашу партитуру Розы, хочет поговорить с вами об ее постановке на Фестивале Розы, как вы знаете, это ежегодное мероприятие в «Вия Роза».

— Я — неизвестная — написать Фестивальный балет? Она добавила с сухим скептицизмом: — Комитет по балету полностью согласен с вашим другом, конечно?

— Он и есть сам Комитет.

— Что вы сказали, как его зовут?

— Я этого не говорил.

Она всматривалась в него подозрительно. — Я тоже могу так играть. Если он столь стремится использовать мою музыку, почему он не приезжает, чтобы встретиться со мной?

— Он не то, чтобы очень хотел.

— О, он, что, важная шишка, да?

— Не совсем так. Просто он безразличен к вещам, которые принципиально интересуют его. Так или иначе, у него есть комплекс о «Вия Роза» — он любит этот район и совершенно не хочет оставить его, даже на несколько часов.

Она задумчиво потерла свой подбородок. — Вы не поверите, но я никогда не была там. Это район, окруженный розами, где живут профессионалы «искусство ради искусства», не так ли? Вид плутократического Рив Гош?

Мужчина выдохнул с несдержанным чувством привязанности. — Это «Вия», да. Шестисотфунтовый кусок Каррарского мрамора в каждой мансарде, покоящийся, как рояль. Папаша, неистово отбивающий куски, время от времени бросающий взгляд на его натурщицу, которая является мамой, позирующей в неглиже.