Рассказчик притих. Эстебан там был. Он видел смятение, что промелькнуло в глазах людей, ибо воистину, настал судьбоносный момент для Европы. Канцлер не блефовал. В тот день люди решали, что для них важнее: свобода и равенство или безопасность, в обмен на тотальный контроль. И они решили. Сначала один человек взметнул руку вверх, с ладонью сжатую в кулак, за ним и другой, а через минуту все люди взывали к Канцлеру как к предвестнику нового мира. Эстебан был там, когда люди откинули манящий мир своды и воззвали более близкому и сладкому мира точной определённости и полного контроля. Эстебан был там, когда свобода посреди осколков былого мирового порядка и выстроенная на них была поменяна на заточение в высокотехнологичной и приемлемой для жизни каменной молельне под именем Рейх.

– И что же в конце истории о Риме?

– Через несколько лет непрерывных войн Канцлер въехал в Рим как правитель огромной империи. Он в парадном мундире и на белом коне въехал в столицу нового Рейха. И Рим сильно изменился. Вместо руин, огромные и монолитные здания, выполненные в неоготическом стиле, напоминавшие готические соборы. Всюду развивались флаги и символика Рейха. В воздухе витал запах благовоний и религиозных масел. На улицах гремела музыка и песни. Люди ликовали, ибо вся нищета была изгнана. В великом и славном Рейхе, после всех воин и мятежей не осталось не одного бедного человека, прозябающего в голоде или холоде. Но что–то пропало из жизни людей… всё это празднество, цветы, вновь кидаемы на путь первого Канцера: всё это попахивало фальшью. Цена независимости и величия была уплачена тем, что для людей являлось некогда всем… свободой.

– Знаешь, а ты не похож на уроженца бывшей Италии, – выложил проповедник, удивив своего собеседника, резкой сменой темы. – Твоя родина явно не та страна о которой ты рассказываешь.

– Да, ты прав, я родился на северо–востоке Европы.

– Почему ты уехал оттуда?

– Мой отец считал, что лучше бежать от тех изменений, что принесли с собой «Компаньоны Свободы» или «Культ Конституции», помпезно шагающие под жёлтыми флагами и объявляющие разнузданность и похоть выше здравого смысла. Потом моих родителей арестовали, мы тогда жили в старой русской диаспоре, за сомнительную статью, сумасшедшей свободы. И я с друзьями перебрался уже в Рим.

– О, а это кто такие? «Компаньоны Свободы»? – с удивлением спросил Малик.

– Я о них мало что помню, помню лишь, что это были либералы–радикалы, стремившиеся перекроить мир по своему усмотрению.

– Я читал о либералах и единственное, что хочу тебе сказать: я надеюсь, что твоя истинная родина не подверглась сильному влиянию этих еретиков.