Все работали усердно, стараясь как можно больше сделать для Партии и внести как можно больший вклад для общего блага.

За первые дни было создано новое положение, получившее бравое и новое для ребят название – «Конституция». В ней участники всего движения постарались отразить все идеи и основополагающие правила для Партии, что естественно буквально попирали все истины Рейха.

Но не всё было так хорошо. Первое, что сделал «Голос Истины», а потом и «Партийный Пленариум» это объявил «необходимый мораторий на идеологии». Нет, они не были запрещены, каждый мог придерживаться любой политической, духовной или экономической идеи, что была приятна его душе. Каждый мог высказаться по ней и даже объявить дебаты любому другому представителю другой идеи. Было запрещено ставить во главе Партии определённую идеологию. Даже в «Конституции» было сказано: «Никакая идея не может быть главенствующей в Партии, и поставлена во главе её, ибо это противоречит основам свободы и демократии, что являются наивысшими». Вся Партия выразила общий курс, направленный только на свержение власти Рейха в Милане и установления, как им казалось, справедливого правления.

Не все были рады такому положению дел. Ведь всегда кто–то был готов поставить некую идею выше всего сущего, даже если это попирало все основные догматы Партии.

Давиан сразу и резко высказался против такого правила. Он ревностно и фанатично утверждал на всеобщем собрании: «Да как так! Разве идея это не самое важное!? Именно один идеологический стержень способен скрепить всю Партию на единых основах! Без него она просто рассыплется!». Давиан ещё очень долго яро распылялся перед всеми на эту тему, глубоко рассуждая по этому поводу и чуть ли не проклиная тех, кто решил принять решение о «моратории на главенство идеологии». Но его особо никто и не услышал, и даже не собирался, ведь он противоречил словам самого Лорд–Магистрариуса, который единственный мог указать верный путь во тьме и направить посреди мрака тирании, как полагали ребята. Все культурно и цивилизованно выслушали парня, но потом так, же спокойно отклонили его претензии. Он ещё долго не мог успокоиться по этому поводу.

Но самое худшее, что могло произойти в единой Партии – вокруг Давиана стали собираться его коммунистические единомышленники, постепенно обособлявшиеся в совсем отдельную группу. Они стали походить на отдельное, собственное движение, совсем чуждое для всей Партии. Сначала они заняли определённые помещения, назвав их «Первой коммуной на территории Рейха, а значит неприкосновенной для остальной Партии». Потом сторонники Давиана стали делать красные нашивки у локтя и создавать собственные органы управления практически отделившиеся от основного движения. Среди них большое влияние на коммунистов «совет коммуны», когда собирались все члены этого нового движения и принимали самые важные решения.