Они отошли куда–то в тень. Где их разговор могут вообще не услышать, или его суть не будет поймана. От того, что они идут куда–то в тень, Командору становилось не по себе.

– Как тебя зовут? – холодно спросил Консул.

– Эстебан, – немного посомневавшись, он задал свой вопрос. – А вас, господин Консул?

– Можешь называть меня Данте.

– А почему без формальностей, господин Данте?

Ни чувств, ни эмоций в холодных глазах Консула не пробегало, он лишь столь ледяным голосом стал отвечать:

– У меня для тебя две новости. И я начну с хорошей. Я, после долгого рассмотрения твоего дела принял решение принять тебя в ряды Ордена, – слова Данте звучали подобно тому, будто их проговаривает безжизненный компьютер, нежели человек. – Но для начала, я тебе расскажу историю самого Ордена. Ты знаешь, почему нас называют полком?

– Да, потому что нас при первом Канцлере нас было две тысячи человек. – Отвечая, Эстебан испытал подобие гордости за собственные знания.

– Это славно, что ты помнишь историю, но знаешь ли ты, почему мы ещё называемся Орденом? – Прозвучал хладно заданный вопрос. – И почему нас первый канцер нарёк «полк–орденом»?

– Этого, к сожалению, не знаю. – С толикой повинности ответил Командор.

– Мало кто это знает, – после этих слов Консул как–то поднял голову вверх и широким движением головы попытал как можно больше осмотреться. – Именно эта крепость была тайной резиденцией первого Канцлера, и именно здесь был принят тайный пакт «Слезы и Крови».

Командор стоял и с непониманием слушал, о чём всё–таки идёт речь, и Данте это понимание как–то уловил, будто бы он прочёл мысли Эстебан.

– Вижу, что тебе мало понятно из моих слов. Что ж, я поясню. Около пятнадцати лет тому назад, на юге Балкан произошло страшное восстание, но самое ужасное, что в этом мятеже приняли участие не только обычные граждане, но и высокопоставленные чиновники из Имперор Магистратос, слуги Империал Экклесиас и многие представители остальных Департаментов Власти. Это был самый настоящий раскол, грозивший полному уничтожению Рейха, как государства. На подавление этого восстания было отправлено четыре армии, несколько воинских орденов, а в живых, после взятия столицы сепаратистов осталось чуть меньше отделения, – После этих слов Данте сглотнул и закрыл глаза, а Командор за его белоснежным лицом увидел пару мастерски скрытых под смольными волосами шрамов, да и следы пластической операции были усеяны по всему лицу, какой бы мастер не проводил лечение, он не смог укрыть всё и Эстебан понял, кто именно был в составе того выжившего отделения, отчего самого до глубины души пробрал жуткий холод, а тем временем Консул продолжал. – Министерство Идеологической Чистоты скрыло факт восстания от народа, но Канцлер не забыл этого ужаса, что там был устроен. Это был самый настоящий ад, где происходила борьба за каждый клочок земли с безумными фанатиками. Однако это были не просто отступники, одержимые одной идеей, а натренированные бойцы, ведомые в бой лучшими представители власти Рейха, которые наизусть знали доктрины государства, против которого воевали. И когда Канцлер узнал обо всём, когда раскрылась тайна страшного предательства, то, в этом самом месте и был заключён Пакт между нами и Канцлером, и был создан новый орден, в который стали входить избранные члены старого полка. Нашей задачей стало наблюдение за всеми Департаментами Власти, чтобы в них не было отступников, а если такие находились, то мы должны были уничтожать их. А потом я и создал единое название, отражающее суть, но ничего незначащее для не ведающего человека. Так и родился полк–орден, но позже, когда возникла необходимость, мы стали привлекать к нашей деятельности всех, кого считали необходимым. Так и родился Орден Железной Лилии. Мы по сей день, мы стоим на защите Рейха, став его тёмный щит, что хранит страну от распада. Везде, где есть угроза сепаратизма или предательства, то там должен пройтись наш карающий клинок, выжигающий ересь, – с фанатическим холодом, без эмоций закончил Данте.