Пробежав метров сто пятьдесят, Эстебан наткнулся на идущее контрнаступление. Огромной мешаниной, безумной волной, одетые во всякий мусор, с листами резины и металла вместо брони, держа в руках самодельные мечи, топоры, трофейные винтовки и автоматы, дикари, переговариваясь на обрывистом, резком и грубом языке шли навстречу захватчикам. И им ничего не стоило заметить впереди стоящего Эстебана. Раздался страшный вопль, похожий на рычание, дикари, став неистово бесноваться, сорвались с собственных мест.

Пальцы Командора сжали автомат, палец нажал на курок, и дуло автомата разверзлось очередями, пробивавшими по два или три тела. Живой танк, крепость в чёрном, противостоял своре нелюдимов, бегущих на него подобно своре собак, теряя «собратьев и сестёр» по безумию.

Опустошённый магазин пал на землю. Рука загнала новый, затвор передёрнут, и новые очереди стали косить толпы улюлюкающих и ревущих варваров. Эстебан сорвал чеку с гранаты, похожей на баллончик и метнул её в толпу. Раздался оглушительный шумовой удар, и зарево яркого света ослепило всякого на расстоянии сорока метров. Только визоры и слуховые каналы ослабили действие гранаты, и Командор с радостью смотрел на то, как его противники, взявшись за окровавленные уши, выронив оружие, шатаются в непонятном состоянии с пустотой в глазах.

Вновь раздались рокочущие залпы, и земля оросилась литрами крови. Дикари издавали жуткий горловой звук, падали на обагрённые мёртвые пески. Топоры, клинки, винтовки и сами трупы усеяли вместо листьев ковром подножья сухих деревьев. Командор продвигался сквозь шум битвы и её ярость подобно мрачному вершителю судеб. Ни крика, не злобы, ничего из его уст не прорывалось, лишь холодный и методичный расчёт по уничтожению. Но тем временем его душа преисполнена пламенем гнева и войны. Автомат в его руках не умолкал, продолжая нести смерть. Но и противник не робкого десятка и как только ошеломление едва минуло, багровый и наркотический туман позвал в битву. Вокруг Эстебана сжималось кольцо из нескольких десятков нелюдей. Командор мог видеть их лица: перекошенные, напичканные металлом так кожи не видно, изуродованные до нечеловеческого состояния; в разноцветных глазах лишь пустота и злоба.

Командор стал отступать назад, выходя из круга. Многие оставались лежать на земле, так и не перейдя к наступлению и только одному, вознеся топор, удалось добраться до Эстебана. Но удар прикладом в челюсть и выстрел в упор, снёсший нижнюю часть лица, остановил безумно рычащего дикаря. Облитый жёлтой краской безумец, заливаясь алым потоком, распростёршись «улёгся» на землю. Эстебан, кинув взгляд по сторонам, опустил автомат, из дула которого валили клубы пара.