— Неужели Берии удалось получить эффективный криопротектор?

— Представьте, да. Только стоимость получения оказалась так велика, а процесс синтеза настолько долгим, что пока для одного человека производство этого вещества должно работать десять лет. А к началу пятидесятых открытия в области молекулярной биологии подтвердили возможность восстановимой консервации обреченных на смерть пациентов, да и технологии позволили создавать криоустановки требуемой мощности…

«Так вот почему Берия, — подумал Виктор. — Вот почему продолжателем был избран человек, который не умел играть на публику, как Хрущев, не расколотил графина в телемосту и не имел видимой харизматичности». В бытность Виктора Берия занимался ракетами и ядерным оружием, то есть тем, чем спасают страну. Но тех, кто спасает страну, могут и не заметить. А вот если сделаешь кому-то что-то лично… Здесь Берия, помимо всего прочего, получил в руки технологию, которая была нужна лично. Никто из элиты не мог дать Сталину того, что мог дать он, — продления жизни. Или хотя бы убедить, что он способен это дать. Бомбу он дал? Дал. Почему бы не это тоже?

Платформа довоенного «Охотного Ряда» почти не изменилась, разве что вместо круглых шаров ламп, свисающих с потолка, здесь все еще стояли металлические торшеры, как на «Новокузнецкой». Господство относительного аскетизма и белого мрамора. Столь же строгим было и оформление станции, на которой они вышли через одну: она так и называлась «Дворец Советов», хотя Виктору всегда помнилась как «Кропоткинская».

— Практически приехали. А остальное уже достаточно просто. Ученые заранее заказали требуемое оборудование, и в момент, когда стало ясно, что состояние товарища Сталина безнадежно, на основании его собственной воли был произведен биостаз. Согласно завещанию товарища Сталина, его репарация должна быть произведена, когда, во-первых, наука достаточно хорошо освоит технологию этой процедуры, и, во-вторых, это должно быть произведено в критический для страны момент. — Осмолов, видимо, цитировал какую-то брошюру или путеводитель.

Они вышли из небольшого двойного вестибюля станции, объединенного, как подковой, полукруглой арочкой, покрытой клеткой толстых стекол.

Виктор видел раньше изображения Дворца Советов на картинках и не далее как сегодня наблюдал его за Кремлем вживую, из окна восьмой высотки. Но все же он не ожидал, что здание окажется таким громадным. Величественная махина высотой приближалась к Останкинской телебашне, но у основания была почти такой же и по ширине. Этажи верхнего яруса поднимались над Москвой намного выше, чем знаменитый ресторан «Седьмое небо». Пожалуй, даже в двадцать первом столетии Дворец соперничал бы по размерам с величайшими сооружениями планеты, включая павший от рук террористов МТЦ. Впрочем, на Дворец, предусмотрительно расширявшийся книзу уступами, подобно легендарной Вавилонской башне, «боингов» явно бы не хватило.