«Человечество все-таки построило башню до неба…» — мелькнуло в голове.

И тут его ждало еще одно потрясение. Скульптура высотой метров этак семьдесят, стоящая на вершине здания, как на постаменте, вовсе не была фигурой Ленина!

На всех рисунках, что попадались Виктору раньше, на вершине Дворца Советов должен был стоять Ленин с поднятой рукой. И сегодня днем, увидев Дворец из окна Минтяжмаша, он тоже по привычке подумал, что это Ленин, и не стал присматриваться.

Скульптура на вершине тоже стояла с поднятой рукой. Но это была фигура женщины.

Это не был какой-то привычный для тридцатых годов аллегорический символ вроде колхозницы в знаменитой статуе Мухиной или женщины какой-то иной профессии, скульптуры которых украшали небоскребы высоток или тех же зданий на Сталинском проспекте. Здесь был заложен какой-то другой, особенный смысл. Виктор вдруг почувствовал, что женщина напоминает ему два знакомых образа — плакат «Родина-мать зовет!» и скульптуру на Мамаевом кургане, только без меча.

До него внезапно дошло, что вместо Ленина на гигантское, в сотни метров, здание, которое было видно из каждого уголка Москвы, как на постамент, была водружена фигура Родины, простершей руку над своими сыновьями, чтобы оберечь их от зла. Это был оберег, оберег для всей страны, всего народа.

— Ну как?

— Да… слов нет. Только раньше вроде везде на картинках другая статуя была. Или я что-то путаю?

— Нет, насколько помню, в сорок первом, после майской встречи, Сталин внес изменения в проект. На основании того, что самый главный памятник Ленину в Москве — это Мавзолей.

«После майской встречи… Дипломатия? Хотел продемонстрировать фюреру акт деидеологизации… или вообще отказа от экспансии мировой революции? А может, просто потому, что потенциальная война имела бы не классовый, а межнациональный характер, и для нее нужен был другой символ Победы?»

Статуя новым светилом сияла на вечернем небе в лучах заходящего солнца, которое уже оставило в тени площадь, стилобат и нижние ярусы Дворца, но все еще освещало воспарившую на самолетной высоте вершину. Хрустальный небесный фон за статуей наискось перечеркивал розоватый инверсионный след реактивного лайнера. Виктор жутко пожалел, что не захватил в то утро с собой старого пленочного фотоаппарата; какую потрясающую картину он мог бы сейчас запечатлеть! Несмотря на вечерний час, народ непрерывно подымался по гранитным ступеням к необъятной колоннаде, образующей подножие здания, и спускался от нее; Виктор подумал, что здесь, видимо, постоянно проводятся экскурсии или другие мероприятия.