— …Вы, наверное, заметили, здесь во всех фильмах положительный герой, если он не совсем юноша, а возмужавший человек, берет в жены именно женщину с ребенком, а еще лучше с двумя или тремя. Здесь считается, что это хорошая женщина, раз она решилась иметь детей, а если детей нет, то к ней относятся настороженно: то ли она не может иметь детей, то ли не хочет, а если так, она не может относиться к порядочным… Чтобы устроить личную жизнь, мне здесь все равно придется жить по их морали и сперва родить ребенка, а потом…

«Дурак я и эгоист, — внезапно сказал себе Виктор. — Может, завтра звезданет бомба и разнесет все это к чертям собачьим вместе с домиком, а я сижу и думаю о своей шкуре, какие неприятности огребу. Да по фигу, какие неприятности и чем оправдаюсь. Ничем не стану оправдываться. Все равно кранты были бы, а так — хоть люди на земле еще поживут… И в моем ребенке я буду жить тоже».

Он вдруг резко привлек к себе Наташу — она ахнула, но не сопротивлялась — и жадно, словно обезумевший от жажды путник в пустыне к хрустальной фляге с родниковой водой, припал к ее губам, коснулся кончиком языка их изнутри. У Наташи вырвались короткие, прерывистые стоны, она быстро сомкнула руки у него на шее. Все, что видел Виктор перед собой, — это ее закрытые глаза, аккуратное ушко, коротко остриженные волосы и пульсирующую жилку на виске.

— Сейчас, сейчас… Милый, спасибо, милый, милый…

— Подожди, тут… Тут нет кровати или дивана…

— Ничего… хватит кресла… я сейчас…

Тело Наташи выгнулось, как натянутый лук в руках стрелка, голова была запрокинута назад, глаза смотрели в балки потолка, из полуоткрытых губ вырывалось страстное дыхание, ее тонкие пальцы с неожиданной силой стискивали его плечи. Она вся уходила в порыв чувств, пронизавших, словно электрическим разрядом, ее плоть снизу доверху, и, казалось, она вот-вот упадет без признаков жизни. И когда она наконец упала, изможденная и счастливая, уронила руки и голову на его плечи и грудь, Виктору почудилось, что она невесомее шелкового платка.

— Спасибо тебе… спасибо…

— Наташа… Может, мне как-то остаться здесь, мы поженимся, я буду обслуживать арифмометры и пишущие машинки или в какую-нибудь торговую фирму… я хорошо угадываю, как развивается спрос на бытовую и счетную технику, мне везет всегда…

— Не надо… Мы скоро должны разойтись, не беспокойся обо мне…

— Ну а ты не пожалеешь?

— Non, je ne regrette rien… Прости, я забылась и перешла на французский, мне говорили, что ты не знаешь…

— Эти слова знаю. «Я ни о чем не жалею». Строка из песни Эдит Пиаф.