Пистолет – на место, патрон дослать, кобуру расстегнуть.

Проверяю пулемет – вроде бы все в порядке. Не самый, конечно, айс стрелять из него сейчас, мало ли сколько народу вокруг шастает? И что это за народ… тоже неизвестно.

Снова к выходу – опять осторожно выглядываем во двор. А там уже кипит «работа». К рукам двоих ребят – Охримчука и Филенко – уже привязали длинные доски. Это чтобы они руки в стороны расставленными держали и не особо мешались при распятии. Сейчас большая часть гопы навалилась на чечена, оказавшегося неслабым таким бойцом – отмахивался он отчаянно и парочке человек подвесить успел основательно.

Сотник развалился на табуретке и, опершись спиной на стену, ухмыляясь, наблюдал разворачивающееся перед ним зрелище, отпуская ехидные комментарии.

С тебя и начнем…

Прыжок, взмах приклада – получи!

Съехал бедолага на землю, даже и не пукнул лишний раз.

– Смирно!

И ухожу прыжком налево.

Старшинский рык – это, знаете ли…

Инстинктивно в струнку вытягиваешься, по себе помню.

Обалдевшие мерзюки отпускают Гарипова – тот мешком падает на землю.

И оборачиваются на окрик.

А там никого нет. Только кулем валяется у стены «пан сотник».

Все пленные у вас, ребятки, за спиною, то есть по отношению ко мне слева, и под выстрелы не попадают. Чечен так и вовсе на земле лежит.

Ду-ду-ду-ду-дах!

Еще гуляет по двору эхо от выстрелов, а мордовороты уже оседают на землю. Почти на одной линии стояли, пули навылет шли, оттого и стрелял я немного.

МГ-34 машина жуткая и сама по себе, а уж в подобном случае…

Пленники удивленно лупают глазами, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Потом, все потом!

Кидаю чечену кинжал: