В голове Голана крутились разные мысли, но он усилием воли заставил себя продолжить расспросы.

– Когда вы последний раз видели мать?

– Я не видела…я слышала ее. Она стучала в мою каюту. Я не открыла ей. Не смогла встать с постели.

– Когда это было? Что она хотела? – Голан продолжал задавать вопросы, чувствуя, что он что-то нащупал.

– Я не знаю.

– Попробуйте вспомнить.

– Да говорю вам, я не знаю.

Тут Лея разразилась слезами. Она все плакала и плакала, а Голан стоял и думал, скольких бы проблем можно было бы избежать, если не напиваться в хлам. Что среди ночи хотела Кэтрин от своей дочери? Если бы Лея ей открыла, может, Кэтрин осталась бы жива? Похоже, Лея тоже так думала.

Наконец Лея прорыдалась и замолчала. Голан тоже помолчал, а затем продолжил.

– Какие у вас были отношения с матерью?

– Не очень, – Лея шмыгнула носом. – Но лучше, чем могло бы быть.

Капитан удивленно поднял брови.

– Она недавно успокоилась. Стала больше работать. Повеселела. С ней стало проще.

– А отец?

– Ну он нашел себе девицу, еще давно. Но и правильно. Им надо было разбежаться еще несколько лет назад, – Лея опять шмыгнула носом.

Брови Голана опять поползли вверх.

– Вы не злились на мать, что вам пришлось перевестись на другой факультет?

– Злилась? Вы шутите? Да я счастлива была сбежать оттуда. Я не хотела ни за какие коврижки становиться врачом, но мать, отец, дедушка – все аллергологи. И куда от этого деваться? Пришлось поступать. А потом я была так счастлива, что удалось перевестись.

– Вы хотите сказать, что ладили с родителями?

– Ну..хм…Не слишком, конечно. Они зудели о том, что надо меньше пить, больше заниматься чем-то полезным. Говорили, что я не могу пожарить яичницу. И я на спор стала готовить пироги. Сначала для друзей, а потом заключила договор со столовой своей бывшей школы. Деньги не ахти какие, но зато свои. Но я же говорю, с матерью отношения стали лучше.