Фор остановил тянущуюся руку к горлу девушки и попытался изобразить улыбку. Рано или поздно она обязательно совершит ошибку, тогда Фор настигнет ее, он обязательно дождется того дня.

Рэйно помог Саяне устроиться в карете, сам сел напротив. Его не удивило, когда девушка закинула ноги на его сиденье рядом с Императором и откинулась назад. Чего-то подобного он ожидал с самого начала.

Советник оказался менее галантным, запрыгнув внутрь второй кареты первым и едва не хлопнув дверцей перед носом Дэйры. Потом вспомнил приказ Императора и высунул наружу руку, якобы помочь Дэйре забраться внутрь.

Она справилась сама, презрительно хмыкнув в сторону Советника.

«Это будут очень долгие два дня.», подумала девушка. Одна мысль, что «это» будет рядом с ней на протяжении этих дней, вызывала рвотный рефлекс. Дэйра давно научилась мириться со своим положением, но примириться близостью с Фор было куда сложнее.

– Если говорить честно, – Советник ядовито улыбнулся, – я надеялся увидеть твой труп на стене Наэла.

Дэйра вернула ему улыбку и отвернулась к окну. Мерзкому существу, сидящему напротив, не хотелось отвечать даже на откровенную грубость.

Она постаралась расслабиться и успокоить взволнованное сердце, когда карета тронулась с места. Зная напористость сестры, королева понимала, что Саяна не даст себя в обиду, и все же… Сейчас она совсем одна, наедине с врагом, с тем, кто истреблял тэманлинцев, уверовав в глупое предсказание. И главная цель в это время перед ним…

Саяна прикрыла глаза, наслаждаясь тряской. Это тебе не дряхлая повозка, еле тянущаяся по бугристой дороге, здесь ощущения другие, более приятные.

На мгновение приоткрыв веки, девушка увидела напротив заинтересованный неотрывный взгляд Императора. Она и раньше видела этот взгляд, в своих галлюцинациях, медленно умирая в четырех стенах.

Тогда Рэйно тоже молча смотрел на нее, иногда кивал, а она не уставала выдавать ему все свои тайны и страхи. Страхи…

Саяна старалась не признаваться даже себе самой в том, что безумно боится. На людях ей удавалось сдерживать дрожь в ногах и руках, но оставаясь наедине со своими мыслями, запираясь в комнате в особняке Дэйры, она медленно сползала по стене, скребя ногтем изрубцованные шрамы на запястьях, оставшиеся от кандалов.

И это далеко не единственные следы, оставшиеся навсегда. Так ли легко избавиться от душевной раны или, правильнее сказать, травмы? Саяне удавалось убеждать окружающих в своей нормальности. Однако два года она безутешно сходила с ума, зверела и видела то, чего по-настоящему не существовало. Разве могло это пройти с первым глотком свежего воздуха?