Все ясно: Мэтью не желал навязывать Саре и остальным Бишопам еще двух вампиров, но мать ни за что бы не допустила, чтобы Маркус после такого перелета остановился в отеле.

Маркус – сын Мэтью, а значит, и мой.

Пальцы зачесались, и чашка, которую я мыла, булькнулась на дно раковины.

– Мой сын в гостинице жить не будет. Он остановится здесь, у своих родственников, и Мириам мы тоже одну не бросим. Оба приедут сюда, и точка.

– Сын? – испуганно повторила Сара.

– Маркус – сын Мэтью, а значит, и мой. Иначе говоря, он Бишоп и вправе жить в этом доме точно так же, как ты, я или Эм. – Я повернулась к ним, ухватив рукава рубашки мокрыми трясущимися руками.

Из холла явилась бабушка – посмотреть, что у нас тут за шум.

– Бабуля, ты меня слышала?

Думаю, не я одна – все остальные тоже, прошелестела она.

– Вот и отлично. Это касается всех Бишопов, как живых, так и мертвых.

Дом радушно распахнул переднюю и заднюю двери, устроив сильный сквозняк.

– Где же они спать-то будут? – проворчала Сара.

– Нигде, Сара. Они вампиры. – Покалывание в пальцах усилилось.

– Отойди-ка от раковины, mon coeur, – ты искришь, – велел Мэтью.

Пальцы в самом деле уже потрескивали. Я еще крепче сжала рукава.

– Мы все поняли, – поспешно вставила Сара. – Один вампир у нас уже есть, пусть будет еще двое.

– Приготовлю им комнаты, – вызвалась Эм с искренней вроде бы улыбкой. – Будем рады познакомиться с твоим сыном, Мэтью.

Он отошел от старинного буфета, к которому прислонялся, отвел меня в сторону, уткнулся подбородком в мою макушку.

– Хорошо, будь по-твоему. Сейчас позвоню Маркусу.