– Я не прошу тебя отойти, – сказал Маркус, инстинктивно поняв, в чем дело, – просто дай взглянуть.
Присев рядом, он осторожно разорвал черный свитер Мэтью. Шерсть поддалась с ужасающим треском. На груди от яремной вены до самого сердца зияла огромная рана.
– Вена рассечена чуть не надвое, аорта задета. Даже кровь Мэтью струится недостаточно быстро, чтобы залечить обе раны. – Маркус мог бы не говорить этого: Жюльет нанесла Мэтью смертельный удар.
Прибежали запыхавшиеся тетушки. Мириам, явившаяся следом, бросила взгляд на Мэтью и тут же помчалась к дому.
– Это моя вина, – рыдала я, качая Мэтью, как маленького. – Промедлила с выстрелом, не решалась ее убить. Не замешкайся я, она бы не ранила его в сердце.
– Ты не виновата, детка, – горячо зашептала Сара. – Ты сделала что могла. Простись с ним.
Я завыла, волосы поднялись дыбом. В лесу стало тихо.
– Отойди от нее, Маркус! – крикнула Эм.
Он отскочил – как раз вовремя.
Той, кем я стала, не было дела до других, до их жалких попыток помочь. Мое промедление оказалось роковым, но теперь я не медлила. Той, что убила Жюльет, требовалось только одно – нож. Сара всегда носила при себе целых два – тупой с черной рукоятью и острый с белой. Острый нож по моему зову выскочил у нее из-за пояса и полетел острием вперед. Сара вскинула руку, чтобы его удержать, но я воздвигла между ней и собой стену огня и мрака. Нож без труда преодолел преграду и замер у моего колена. Я ухватилась за рукоять. Голова Мэтью, на миг лишившись поддержки, бессильно поникла.
Я припала долгим поцелуем к его губам. Серый, бесконечно усталый Мэтью открыл глаза:
– Не тревожься, любовь моя, сейчас я все исправлю.
Я занесла нож.
Передо мной прямо в огненной стене возникли две женщины. Одна, молодая, была в просторной тунике и сандалиях. За плечами у нее висел колчан со стрелами, ремень запутался в темных густых волосах. Другая была старушкой из нашей гостиной, в пышной юбке и вышитом корсаже.
– Помогите! – взмолилась я.
– Я готова платить.