– Я желаю знать, почему на сей раз моя Тень действовал из рук вон плохо. – Гневные нотки в голосе Елизаветы сменились горестными. – У императора полным-полно алхимиков. Он бы прекрасно обошелся без Келли.

Уолтер чуть опустил плечи. Сесил облегченно вздохнул. Если королева произнесла прозвище, данное ею Мэтью, ее гнев уже смягчился.

– Сколько бы роз ни росло в алхимическом саду императора, Эдварда Келли невозможно вырвать оттуда, как сорняк, – сказал Мэтью. – Рудольф слишком высоко его ценит.

– Значит, Келли все-таки своего добился и теперь владеет философским камнем.

Елизавета шумно вдохнула. Воздух разбередил притихший зуб. Королева снова схватилась за щеку.

– Келли ничего не добился. В этом-то вся и штука. Пока Келли обещает больше, чем способен сделать, Рудольф ни за что не расстанется с ним. В том, что связано с алхимией, император ведет себя не как зрелый правитель, а как неопытный юнец, мечтающий о том, чего у него нет. Или как охотник. Его величество обожает охотиться… в широком смысле этого слова. Охота занимает его мысли и заполняет его дни, – бесстрастно произнес Мэтью.

Мокрые поля и вздыбившиеся европейские реки делали нас недосягаемыми для Рудольфа II, но бывали моменты, когда я живо ощущала его бесцеремонное прикосновение и оценивающие взгляды. И хотя день обещал быть теплым, а по комнате распространялся жар от горящего камина, меня вдруг затрясло.

– Новый французский посол написал мне, что Келли превратил медь в золото, – сказала королева.

– Филипп де Морне заслуживает не больше доверия, чем их прежний посол. Насколько помню, тот пытался вас убить.

В тоне Мэтью подобострастие виртуозно сочеталось с раздражением. Елизавета не сразу это поняла.

– Господин Ройдон, ты что, дразнишь меня?

– Я бы никогда не стал дразнить льва и даже львенка, – ответил Мэтью, и Уолтер закрыл глаза, словно не желая быть свидетелем неминуемой бури, вызванной словами Мэтью. – Однажды такая попытка стоила мне уродливых шрамов. У меня нет желания и дальше портить свою красоту, иначе вам станет противно на меня смотреть, а этого я боюсь.

В комнате установилась шокирующая тишина, внезапно нарушенная взрывом не по-женски грубого смеха.

– Ты подкрался к юной деве, когда она шила, и получил по заслугам, – сказала Елизавета.

Сказано это было с оттенком благосклонности и даже одобрения. Я чуть качнула головой, уверенная, что ослышалась.

– Ваше величество, я непременно это запомню. Мало ли судьба столкнет меня с другой молодой львицей, вооруженной острыми ножницами.

Я, Уолтер и Бесс были одинаково ошеломлены. Зато Мэтью, Елизавета и Сесил поняли сказанное и то, что осталось непроизнесенным.