— Я могу только... я... Понимаете, это даже не ле­карство, — постаралась спокойно объяснить Така. — Это средство всего лишь дает вам время.

— Оно уже дало. Дайте больше.

Она осторожно, как будто ненамеренно сделала шаг назад. Ближе к системе защиты Мири^[23], работающей от голосовых команд. Подальше от неприятностей.

Однако неприятность пошла ей навстречу.

— Это так не работает, — мягко произнесла Така. — Препарат уже в ваших клетках. Дополнительная доза не даст никакого эффекта. Это я вам гарантирую.

На секунду она подумала, что он готов отступить. Сло­ва, как ей показалось, дошли до него: его поза стала не столь напряженной. Морщинки вокруг глаз сплелись, образовав какую-то не столь взрывную смесь смущения и боли, которая заменила страх и злобу.

А потом мужчина улыбнулся самой жестокой улыб­кой, которую Уэллетт когда-либо видела, и вся надежда пропала.

— Но ты-то вылечилась, — сказал он, двигаясь к ней.

Профессиональный риск. Некоторые больные верили, что сопротивляемость к Бетагемоту передается половым путем. Если у тебя была склонность к такого рода заба­вам, то трахнуть можно было кого угодно: существова­ли люди, которые возвели иммунизированных в культ и буквально молили о половом акте, превратив его в нечто вроде прививки. Начальство Таки нередко шутило по этому поводу.

Не такими веселыми были истории о полевых ме­диках, которых держали в плену и регулярно насилова­ли ради общественного здоровья. Така Уэллетт не имела никакого желания приносить себя в жертву ради общего блага.

Существо, которое она выпустила на волю, тоже.

Кодовым словом было «Багира». Така не знала, что оно означает; оно шло в комплекте с фургоном, и Уэл­летт так и не удосужилась изменить пароль.

Цепь событий, для которых это слово служило чем-то вроде спускового крючка, никогда не доходила до край­ности. Заслышав зов хозяина, системы безопасности ла­зарета встали по стойке «смирно»: захлопнулись и на­крепко закрылись все входы и выходы, за исключением двери в кабину, расположенной рядом с авторизованным оператором. Оружейный пузырь на крыше Мири — в не­рабочем состоянии он походил на утопленную в машине зеркальную полусферу — вытягивался из своей шахты сверкающим хромированным фаллосом достаточно вы­соко, чтобы подстрелить кого угодно, кроме тех, что, спасаясь, распластались вдоль борта машины. (Для этих по каркасу лазарета пускали ток под высоким напряже­нием.) Сначала в ход шла узконаправленная инфразвуковая «верещалка», которая могла прицельно опорож­нить кишки и желудок любому человеку, находящемуся на расстоянии в десять метров. Если ситуация накаля­лась, то выдвигались турели со сдвоенными диодными лазерами на 8000 ватт: они могли как ослепить про­тивника, так и продырявить насквозь. Неогнестрель­ным видам оружия всегда отдавалось предпочтение из- за нехватки боеприпасов. Однако, если у противника вдруг находились антилазерные зеркала или аэрозоли, грамотному полевому доктору давали возможность вос­пользоваться и огнестрелом. Машина Уэллетт вдобавок стреляла дротиками, заряженными конотоксином, ко­торый вызывал десятисекундный паралич дыхательных путей.