— На меня не смотри, — тихо произнесла машина. — Я-то из хороших парней.
Кларк мгновенно узнала этот голос. Лабин тоже.
— Дежарден.
— Кен. Старина. — «Овод», приветствуя, подпрыгнул на несколько сантиметров. — Рад, что ты меня помнишь.
«Ты жив, — подумала Кларк. — После Рио, после того как Садбери ушел в офлайн, после пяти лет. Ты жив. Ты все-таки жив. Мой друг...»
Уэллетт наблюдала за происходящим с немым удивлением:
— Вы
— Он... выручил нас, — объяснила Кларк. — Давно это было.
— А мы думали, ты умер, — сказал Лабин.
— А я думал, что вы. Тут и после Рио было хуже некуда, а когда у меня один раз выпал шанс вас запеленговать, вы отрубились. Я решил, что до вас все-таки добрались какие-то чересчур обозленные товарищи, которые так и не успокоились. Тем не менее, вы здесь.
«Мой друг», — снова подумала Кларк. Он помогал ей даже тогда, когда Кен пытался убить. Рискнул своей жизнью ради нее, когда они еще даже ни разу не встретились. И пусть они мало видели друг друга, но, судя по всему, из всех, кого знала Лени, только Ахилл был ее настоящим другом.
Она тяжело переживала известие о его смерти; и сейчас должна была обрадоваться, но в мозгу вертелось одно слово, омрачая радость мрачными предчувствиями.
— Так, значит, — осторожно произнесла она, — ты — все еще правонарушитель?
— Сражаюсь с энтропией ради общего блага, — заученно произнес робот
— И потому до основания выжигаешь тысячи гектаров растительности? — спросил Лабин.
«Овод» спустился настолько, что его линзы смотрели прямо в белые глаза Лабина.
— Если убийство десяти спасет сотню, то это нормально, Кен, и ты понимаешь это лучше, чем кто-либо другой... Может, ты не слышал того, что сказала наша общая подруга, но идет война. Плохие парни палят Сеппуку по моей лужайке, а я стараюсь, как могу, чтобы эта дрянь тут не закрепилась. У меня практически нет людей, инфраструктура разваливается буквально на глазах, но я справлялся, Кен, о да, я справлялся. А теперь, как я понимаю, вы двое вторглись в жизнь нашей Таки, и сейчас по меньшей мере три носителя вышли за баррикады.