Лабин вздохнул и сказал: «Сойдет».
Кларк чуть не умерла от страха, только глядя на то, как он карабкается по опасным, покосившимся лесам, разматывая за собой веревку. Кен же, извернувшись, протолкнул себя в глотку первого жирафа и, как муравей, повис вниз головой на конце, протянувшемся от глазницы крана. Лени была уверена, что ниточка, державшая его за ноги, вот-вот лопнет. Задышала она только тогда, когда Лабин благополучно спустился на землю. Потом последовала новая нервотрепка, когда он лез на второй кран, таща за собой уже оба конца веревки. Слава богу, он остановился не на самой вершине. Связал концы и оставил упряжь свисать петлями, как нейлоновый вьюнок.
Сейчас, стоя на твердой земле, он внушал, что
— Не дождешься, — сказала Кларк.
— Не до самой вершины. Только туда, где концы связаны. На полпути.
— Сам знаешь, это куда выше полпути. Стоит поскользнуться, и останется от меня мокрое место.
— Ничего подобного. Кран наклонный, ты упадешь в воду.
— Ага, с пятидесяти метров. Думаешь, я... секундочку, мне что,
— Согласно плану.
— Никуда не годный план!
— Они насторожатся, как только сообразят, что попались на приманку. Если в этот момент заметят веревку — все пропало. Тебе придется ее отвязать и утянуть за собой. Под водой будет вполне безопасно.
— И думать забудь, Кен. Это просто веревка, а план у тебя такой безумный, что его только
Она осеклась. Псих, что ни говори, — вполне адекватное описание человека, с которым они имели дело. На мгновение она вернулась на сгоревшую платформу около Сейбла и выдернула ногу из обугленной грудной клетки.
Лабин сказал тогда: «Тот, кто за этим стоит, потолковее меня».
— Не хочу рисковать, — тихо проговорил он сейчас.
Она еще поспорила, но оба понимали, что только для
вида. В конце концов она отвела Мири на безопасное расстояние и пешком вернулась по дороге, пока Лабин через мотоплан передавал рапорт: распространитель забился в пустующий склад и в подпольной лаборатории выращивает Сеппуку в промышленных количествах.