Сигизмунд окликнул ее:

— Ну что, так и будем дальше дуться?

Она приостановилась. Поглядела на него издалека. Очень проникновенно сказала:

— Сигисмундс. Хири аф. Надо…

И прошествовала в «светелку».

— Надо так надо, — проворчал Сигизмунд. И съел последний пирожок.

* * *

Загадка девкиного затворничества разрешилась наутро. При активном содействии всегда готового к паскудствам кобеля.

Сигизмунд сидел на кухне. Пил кофе, курил. Угрюмо слушал радио. Перед Новым Годом все как с ума посходили: взрывались, шли под откос и бастовали. Чеченцы схитили еще одного попа, даже муфтия ихнего проняло — возмутился. Обещал попробовать найти попа… Патриарх назвал это кощунством, а правительство — политической провокацией. Мимолетно пожалев попа, Сигизмунд окунулся в море спортивных новостей, которые всю жизнь считал бесполезным хламом. За что был осуждаем отцом. Выключил радио.

И тут на кухню с рычанием примчался кобель. Он тащил в зубах что-то длинное, на первый взгляд — носок. Путался передними лапами в своей ноше. Ярился заранее. Подкинул в воздух, поймал, встряхнул, держа в зубах, будто крысу, которой хотел переломить хребет. Еще раз подкинул, но ловить не стал — дал упасть на пол. Грянулся об пол всем телом и, извиваясь, принялся валяться. Рычал, подергивал задранными вверх лапами, вилял хвостом.

— Та-ак, — строго сказал Сигизмунд.

Пес, лежа на спине, на мгновение замер. Покосил глазом. И возобновил рычание и извивы.

— Дай сюда!

Сигизмунд вытащил тряпку из-под пса.

— Тьфу ты, зараза!..

Брезгливо бросил в мусорное ведро. Тряпка была в крови.

Пошел, вымыл руки. Пес, как-то особенно похотливо разинув пасть, осклабился.

Стоп. Кровь. Откуда кровь? Девка там что, себе вены вскрывает?

Сигизмунд подлетел к двери, распахнул ее и заорал:

— Лантхильд!