Стоило мне убрать руку — как всё вернулось на своё место.

— Вот чёрт!

— Саш, возвращайся! — крикнула мне явно обеспокоенная Мирра.

Ну уж нет!

Если Фудзияма не идёт к Александру…

Что ж… тогда попробуем другой путь.

Преодолевая давление воздушной подушки, я ухватил ближайшую дверную ручку. Поначалу она никак не хотела даваться — рука то походила сквозь неё, то соскальзывала, будто та была намазана подсолнечным маслом. Наконец, я разозлился и рывком уцепился за ускользающую деталь. Ручка провернулась, но двери не хотели открываться. Либо дом был заперт, либо, что более вероятно — мне мешала та самая воздушная плёнка. Но злость будто придала мне сил.

Я сжал зубы и разорвал её.

И двери распахнулись, приглашая меня в Никуда.

Я глубоко вдохнул и вошёл.

И в изумлении остановился.

Так вот что это было!

Изнанка игрового мира.

Здесь не было ни верха, ни низа, ни запада, ни востока. Стулья стояли на мраморном потолке, а канделябры росли из пола. На стенах висели перекособоченные картины, а сквозь окна слепая, седая, клубящаяся пустота жадно всматривалась в меня. На миг там рождались образы, тут же размываемые беспорядочным кружением. Возле окна стоял стол — и он был каким-то зеленоватым, ярко выделяясь из серости Задверного Мира. Склонившись, я с удивлением обнаружил, что это была та самая, простенькая, 8-биттная трава: она прорастала сквозь щели пола, взобралась на стол и явно намеревалась шагнуть за окно. Я немедленно проникся к ней жгучей любовью. Мир Алинды не собирался смиряться с ограниченностью своего существования — он просачивался за Изнанку. Ещё немного я походил по этому удивительному месту.

Оно странно, гипнотически действовало на меня.

Я даже не подумал, что дверь может закрыться — и что тогда?

Не знаю, сколько я там пробыл.

Но, наконец, увидел брешь в стене — и вышел в неё.