– Забивай, если умеешь. Я такие штуки только в кино видел.

– В кино-о-о… Знал бы ты, как архаично звучит для меня это слово. В одном ряду со скоморохами, дудочниками и гусельниками. И откуда вы только свалились на мою голову?

– Из прошлого, из самого настоящего прошлого…

Дед зыркнул на меня, затем медленно, словно сомневаясь, выдал:

– Знаешь, боюсь тебя расстроить, но перемещение во времени если и возможно, то с очень серьезными оговорками…

Я насторожился.

– В смысле?

– Энтропия Вселенной слишком велика. В диапазоне секунды – можно изменить судьбу песчинки. В пределах минуты – можно повлиять на прошлое атома. На этом все. Сопротивление реальности таково, что энергетические затраты растут в геометрической прогрессии.

– Тогда откуда мы?

Дед вновь пожал плечами:

– Без понятия. Если я скажу, что вас вытащили из параллельного слоя пространства – это что-то изменит?

Я уверенно кивнул:

– Да! Мы ведь не собираемся гостить у вас вечно. Порешаем вопросы, соберем народ, загрузим трюмы крейсера образцами техники, а баки – «гелием-3». И домой!

Особист закончил разминать табак и забивать трубку. Потянулся в костер за горящей прядью сухого мха, сдул пламя, приложился тлеющим угольком к чаше. Пыхнул с десяток раз, раскуривая, затем затянулся от души и выпустил в воздух струю ароматного дыма:

– Я бы сказал, что ты наивный оптимист, но… Большинство открытий совершены дураками, не знавшими, что совершают невозможное. Так что бейтесь! Расшибайте лбы – себе и другим, сбивайте в кровь кулаки, но рвитесь к своей цели! Черт его знает, а вдруг – получится?!

Дед замолчал, а я явственно почувствовал в его голосе тоску. И черт меня дернул предложить:

– А давай с нами!

Особист вновь затянулся, с таким жаром и смаком, словно приговоренный к смерти, потративший на сигарету свое последнее желание. Пространство ощутимо дрогнуло от всепоглощающего желания – ЖИТЬ!

С трудом взяв себя в руки, дед покачал головой:

– Сложно… Все безумно сложно…