— Но этого все равно недостаточно, — не обращая внимания на шпильку, закончил Фарли, «отец Грепа».

Диатория вздохнула.

— Ты назвал лишь одно качество: коварство. Однако у меня есть и другие орудия. Как для защиты, так и для нападения. Но сам-то ты что предлагаешь? Разве ты можешь доверять тем, кто остался во внешнем мире?

Вождь покачал головой.

— Тогда доверься мне, милый. К тому же ИМ пока не до нас. Я слышала, что твой сталкер с каждым днем все больше раскачивает лодку. Это хорошо, ты принял верное решение. Пусть ОНИ лучше охотятся на химер, а мы… Мы успеем все сделать, Фарли. И очень скоро нас ждет…

— Т-с-с! — перебил вождь, прикладывая палец к губам красавицы.

Она вскинула брови, в ее светящихся серебром глазах читался лукавый вопрос.

Секунду вождь прислушивался, потом устало вздохнул и покачал головой.

— Показалось… всего лишь показалось.

— Ты стал слишком тревожным.

— Может быть, но давай лучше лишний раз не говорить о том, что… о том. Хорошо?

В темноте вновь звучит серебряный колокольчик смеха. Голосов больше не слышно, шаги быстро удаляются и стихают.

На поляну, испугано прижимаясь брюхом к траве, выходит лисица. Ее сердце колотится от страха, но сладкий запах сочных плодов влечет.

Она делает один осторожный шаг, затем второй. А потом ее носа касается едкая кислая вонь — зловонная алая пена продолжает клочьями выступать из волчьей пасти.

Лисица дрожит, переминается с ноги на ногу, но инстинкт самосохранения оказывается сильней. Рыжей молнией она разворачивается и убегает.

Удивительно, но странный, почти инфернальный ужас отступает по мере того, как она отдаляется от заманчивого лакомства.

Когда стихают и мягкие шаги лисицы, становится ясно, что вокруг нет никого живого. На этом участке леса царит мертвая тишина…

3

Вспышка!