Комнату расчерчивали малиновые сполохи, сопровождаемые неприятным писком. Ноздри щекотал едва различимый запах дыма. Он становился всё явственнее, и даже на языке стал ощущаться горьковатый привкус пепла. Сквозь дурноту и вспышки боли, наконец, пробилась догадка.

Пожар?!

Я снова сел на кровати.

Красные тревожные вспышки – это от модема Эйдоса. Судя по пульсирующему в центре дисплея сообщению, он работает на аварийном аккумуляторе. Энергосистема квартиры отключена. Собственно, поэтому меня и разбудили. А писк в ушах – это сигнал о срочном оповещении через НКИ.

– Внимание! На седьмом этаже комплекса были обнаружены очаги сильного возгорания, – синтезированный голос оператора был бесстрастным, будничным, будто он озвучивал суммы задолженности по квартплате. – Ситуация под контролем. Автоматические системы пожаротушения активированы. Подан сигнал в окружную службу пожарной безопасности. Объявлена эвакуация квартир на этажах с пятого по девятый. Остальные этажи – вне зоны риска, однако на этажах с десятого по пятнадцатый могут наблюдаться неполадки в системах энергоснабжения, водоснабжения, вентиляции и фильтрации воздуха. Убедительная просьба – сохранять спокойствие и сообщать обо всех нештатных ситуациях в диспетчерскую службу комплекса. Благодарим за сотрудничество. Повторить сообщение?

– Нет, – буркнул я и, пошатываясь, выбрался из комнаты.

Мы на двенадцатом. Опасности вроде бы нет.

Ноги еще подкашивались от слабости, но постепенно я приходил в себя. Квартира тонула во мраке – светились только красные огоньки аварийных лампочек и невесть откуда взявшиеся стрелки на полу, видимо, показывающие маршрут эвакуации.

Да, так и есть – стрелки ведут прямиком к зияющему, как портал, дверному проему, над которым светятся буквы «Выход».

Я добрался до кухонной раковины, открыл кран. Вода, к счастью, все-таки есть – кран, фыркнув, зашипел, выбрасывая тугую холодную струю. Я ополоснул лицо, немного хлебнул воды с ладоней.

Оглянулся в сторону маминой комнаты. Дверь в нее приоткрыта – это видно по краю светящейся стрелки, нарисованной на полу внутри комнаты.

Я, шлепая по полу босыми ступнями, подошел ближе. Открыл дверь пошире – полотно с тихим шелестом съехало вбок, скрываясь в стене.

– Мам, ты спишь? – шепнул я.

Глаза уже адаптировались к темноте, так что даже скудного света от аварийных огоньков и стрелок мне хватило, чтобы сориентироваться в комнате. Смятая пустая постель. Одеяло на полу. Опрокинутые с прикроватного столики вещи.

– Мам?!

Накатившая на меня волна ужаса ощущалась почти физически. Я пошатнулся, схватился за дверной косяк. Дыхание перехватило. Казалось, в мою реальность вторгся тот кошмар, что я пережил только что, во время экстренного выхода из Эйдоса. Я толком не помнил, что мне тогда снилось – сознание благоразумно спрятало все это безумие подальше, оставив лишь смутные образы – жуткие, бесформенные, как клубки скользких извивающихся щупальцев.