Вспомните — много вы тогда осознавали? Или весь накопленный опыт, познания, учения о морали и доброте смахнули как тряпочкой крошки со стола, и осталась лишь дикая ярость и желание уничтожить противника? Растоптать, сломать, разорвать? И не важно, что это за драка — школьная потасовка, студенческий махач, взрослые разброки. Ярость всегда одна.

Легко говорить японским мастерам кунг-фу и карате, что нужно держать эмоции холодными и голову ясной. А когда по спине прохаживается дубина, длиной с оглоблю, и она же целится в «холодную голову»? И будете ли подставлять правую щеку, когда левая уже превратилась в холодец из-за удара кастета?

Игорь шел по Совхозной улице. Фонари освещали столбы кругами света, будто боялись, что в темноте украдут бетонные подпорки. За пределами кругов темнота казалась ещё непрогляднее. У подъездов домов раздавался смех, женские взвизги, музыка с мобильных телефонов. Понятно — студенты провожают последние теплые деньки. Скоро на учебу и можно будет встречаться в общагах, а не на улицах. На детских площадках тренькали бутылки, там отдыхали «взрослые дети».

Куда Фара шел? Он и сам не знал. В голове всё перепуталось — потрясение от такого количества смертей отодвинуло на задний план все мысли. Перед глазами опять и опять выкатывались окровавленные головы из черного пластикового мешка. Плескались фонтанчики из груди Змея, падал деревянным манекеном Баллон. Столько крови он видел лишь раз, когда нож вошел в дряблую грудь отчима…

Кроссовки тихо шуршали по асфальту. Свет перемежался тьмой. Сколько он шел? Час, два? Ночь тянулась жевательной резинкой, казалось, что отныне так всегда и будет. Будет вечная темнота, будут белые мерцающие точки на небе, будет лениво плывущая ущербная луна. Игорь шел подальше от своих друзей. Ощущал ли он себя предателем? Да. Ощущал ли он себя правым? Тоже да. Злился? Ненавидел? Боялся…

Впервые в жизни он испугался по-настоящему. Так, что чуть не намочил штаны. Он испугался, что «эльмашевцы» причинят ему боль, оттого и палил, как бешенный. Он испугался, что останется на кладбище, как остальные люди, которым не повезло засесть в засаду. Никогда не было так страшно, даже когда над ним стоял с занесенной скалкой отчим и орал в лицо, что сейчас «размозжит пустую башку и насрет туда». А на кладбище впервые страх липкой ватой обложил грудь изнутри и не давал вдохнуть. Игорь шел сквозь ночь…

— Э, фюить, чувачелло! — раздался сбоку гнусавый голос и Игорь вздрогнул. — Слышь, мелочишкой не выручишь?

Три парня подходили слева, подростки, школьники. Игорь и сам был недавно таким, только обучение у него проходило не в обычной школе. Впереди показались ещё двое. Как по нотам. Всё так, как тогда — возле парка. Вот только не было забора, да и ребятам попался не обычный доходяга-студент.