— Если бы не лишняя дырка в её голове, я бы помял эту задницу.

Озабоченный фельдфебель останавливается рядом, оценивает объект его внимания.

— Если есть силёнки, можешь прихватить с собой, ненасытный пихарь. По дороге обмоешь в ручье, и люби хоть всю ночь напролёт.

— Мне нравится, когда они кричат, Герхардт.

— Зато не укусит, как та лиллехаммерская сучка. Ладно, хватит трепаться — наш Бобовый Пердун получил своё, надо спустить тело к дороге. Пауль, заканчивайте с осмотром, и вниз. Зелёный, послушай старого солдата, не трогай это дерьмо. Иди за мной.

Молодой послушно бросает угловатый итальянский пулемёт.

Ловко, как на лыжах, скатившись по каменной осыпи, они двинулись к своему отделению. Одному из егерей товарищ перематывает простреленное предплечье. На земле, укутанное в плащ-палатку лежит тело погибшего пулемётчика. Перетянутый петлями альпинистского шнура труп похож уродливую серо-зелёную колбасу.

— Интересно, почему они все, даже женщины, стреляют в нас? — ни к кому конкретно не обращаясь, спрашивает молодой. — Они же не солдаты, мы убиваем их, как кабанов на охоте!

— Может быть, они узнали, что Пауль любит, когда бабы под ним кричат от боли? — вопросом на вопрос отвечает командир отделения.

— А про кабанов расскажи нашему индейцу, — кивает он на обёрнутое брезентом тело.

— Шмутке, почему верёвка для спуска до сих пор не натянута?

— Виноват, герр фельдфебель, — ворчит один из бойцов, не слишком торопливо отрывая задницу от камня, на котором сидел. — Уже бегу.

— Шевелитесь, свинские рукоблуды, дождётесь, что приятели этих козопасов соберутся, и отправят нас на встречу с покойным почитателем Карла Мая.

Внизу, по узкой извилистой горной дороге, навьюченные, как мулы, идут их товарищи. Пятая горнопехотная выдвигается, чтобы поставить точку в боях за порты и аэродромы Крита, и взбесившиеся крестьяне с винтовками не смогут им помешать.

***

Охраняющая аэродром Малеме новозеландская пехотная бригада отбила три волны десанта и продолжает удерживать командные высоты по краю лётного поля. Уцелевшие под шквальным пулемётным огнём немцы скрываются в русле пересохшего ручья, но командование бригады по этому поводу не беспокоится, захотят есть — вылезут. Несколько сот немецких солдат, будь они хоть восемь раз герои Нарвика, не могут ничего сделать с подавляющим огневым превосходством. После полудня боевые действия замирают, превратившись в вяло текущую перестрелку. Судя по докладам, на аэродроме в Кании дела обстоят хуже, хоть австралийцев поддерживают тяжёлые танки.