Хотя, наверное, так оно и было. Учитывая отсутствие самого слабенького ветерка, воздух был какой-то неподвижный и действительно мёртвый.

Вынырнув из невеселых мыслей, Ник посмотрел в сторону гор. По его прикидкам он находился примерно посередине моста.

«Главное, — неожиданно подумал Ник, — чтобы фонарик не вырубился».

Если бы Ник был крутым йогом, который может контролировать свой ум, он бы ни в коем случае не пропустил бы такую мысль. Задавил бы на корню, испепелил, развеял! Но дурацкий мозг не спрашивал разрешения, подкидывая несвоевременные мысли…

«Главное, чтобы фонарик не вырубился…».

От осознания, что фонарик работает уже четвертый час, касаясь, при этом, холодной поверхности кромки, Ника бросило сначала в жар, потом в холод. Руки оцепенели, а ноги, крепко обхватившие мост, свело судорогой.

Он висел над пропастью и с ужасом смотрел на светящуюся кромку, ожидая, что она вот-вот погаснет, а с ней погаснет и мост.

Но минута проходила за минутой, фонарик работал исправно, и мост все также сиял как бриллиант.

С облегчением переведя дух, он подтянул рюкзак поближе к себе и пополз дальше.

«Главное успеть до рассвета, — подумал Ник, — с фонариком ничего не случится!».

И вот тут-то фонарик моргнул. А вместе с ним моргнула и кромка с мостом.

Ослепительно яркое свечение кто-то будто притушил, и Ник почувствовал, как мост, в который он вцепился, тает. Но стоило фонарику заработать, как внутреннее сияние разгорелось и наполнило мост, вернув его исходное состояние.

— Мазэ-фазэ, — прошептал Ник, осторожно двигаясь дальше, — это просто сбой.

Фонарик снова заморгал, и мост принялся «дрожать».

У Ника было два варианта. Переждать «световую дрожь», молясь про себя богу, чтобы не упасть в бездоную пропасть. Или, бросив рюкзак с палаткой и спальником, забраться на мост и идти, а точнее бежать, вперёд.

Щелк! Руки сами выстегнули из карабина короткий узел.

Шух! Следом Ник рванул привязанную к старховке веревку.

Он не помнил, как забрался на узкий, вязкий луч света, в который превратился мост. Не помнил как ему удалось сохранить равновесие. Не помнил, сколько он бежал по мосту.

В памяти остались обрывки воспоминаний о веревке и ледорубе, бьющим по бедрам. Дикий страх темноты и безумная жажда жить.

Ему почему-то представлялось, как он почти добегает до гор, и как под ним пропадает мост и он, выхватив ледоруб, в немыслимом прыжке дотягивается до обрыва… Но в реальности все оказалось гораздо… обыденней.